— Проблема в том, что Орду надвое не делят, князь! Или тебя отец этому не научил?

— Оставь моего отца вне наших дебатов! Каллироя ранена. С нашей стороны совершенно естественно ей помочь. Она нам нужна.

— Мне она не нужна. Мне шлюхи в Орде не нужны! Таких и в селах хватает, задницы свои всем подставляют!

— Я тебе напоминаю, что она наша огница, Голгот! Ты должен ее уважать.

— Я ей обязан тремя днями гнилых костров и ночью блевотины из-за недоваренной медузы! Эта свиноматка нам весь ритм похерила и еще чавкает своей желчью! Я этим ей обязан? А? Пусть катится на все четыре! И с кем хочет!

π На этом Голгот выстроил Клинок и Пак ударами то в плечо, то по ребрам, поправил свой кожаный шлем и занял место во главе. Спустя сотню метров ястребник украдкой вышел из своего ряда. За ним Тальвег и Силамфр. Трое постоянных любовников Каллирои: я вздохнул с облегчением. Мы сформировали что-то на подобие трензеля, прикрыв таким образом нашу огницу. Наш контровый ромб неплохо продержался все утро. Каллироя, потрясенная случившимся, ковыляла на костылях изо всех сил. Мы оставались недалеко от Пака, так, чтобы слышно было их голоса. Но затем она сорвалась снова. Еще хуже, чем прежде. Через надрез, сделанный Голготом, вода просачивалась в ее комбинезон. Она повалилась лицом вниз, в заледеневшую грязь. Она больше не двигалась, если не учитывать спазмов, которые ее сотрясали. Рыдания или

403

рефлекторная реакция? Тальвег подошел к ней первым. Затем ястребник со своей птицей на плече. Потом Силамфр со струящейся бородой. Но это не дало никакого результата.

Я сразу представил себе худшее. Ответственность, которая на меня за это возлагалась, была полной: я сформировал эту группу, я поддержал Каллирою против Голгота. Если она больше не сдвинется с места, что я буду делать? Нести ее? Оставлю в этой глиняной могиле? Тогда уж лучше «обрубить» ее, как предлагал Эрг… Но я был уверен, что на это не способен. Мне показалось, что она к тому же еще и была больна. Я понял это, когда дотронулся до нее, чтобы вытереть ей щеку — она горела. Ее желтые глаза блестели от слез. Несмотря ни на что они были прекрасны. Два намокших солнца, приглушенных от жара.

— Ты меня здесь оставишь… так ведь? — прошептала она.

— Держись, Калли. Мы прошли самое трудное. Осталось всего две недели озера, а потом ты сможешь отдохнуть и подлечиться. В тепле.

— Я больше в нас не верю, Пьетро. Я больше не верю в машу Орду. Умереть, чтобы выиграть несколько месяцев… То, что мы делаем, не имеет смысла…

— Смысл есть! Смысл есть в каждом шаге. Смысл есть, когда мы встаем и когда ложимся. Разводить огонь имеет смысл. В дожде есть смысл. Во всем есть смысл. И остаться в живых более всего.