Из потрескивающей лозовой корзины баллера Альтиччио казался безразличным к суматохе сегодняшнего вечера. С квадратов некоторых террас до нас доносились голоса, то там, то здесь виднелись пятна мерцающих огоньков сквозь импосты высоких башен, но в остальном слышен был только шорох складок шара, легкое позвякивание ветрячков и неспешное дуновение ветра, скользящего по овалу баллера. У штурвала стоял Эрг, он обошел однобашенный Плавающий собор и медленно прошел над разрушенным фареолом, на котором поблескивали длинные медные сигнальные рожки, затем накрыл пламя, чтобы приступить к спуску. Мы пролетели над отверстием еще не погасшей термической башни и тихонько нырнули в нижний город с плотно застроенными башнями и крышами, возвышающимися друг над другом, как трибуны. Внизу приземлилось несколько веливело, раскачивались пришвартованные к колокольне баркаролы. На сорокаметровой высоте боковой ветер снова дал о себе знать: мы приближались к руслу Струйветра.

— Эрг, у тебя все под контролем?

— Подъемная сила неравномерная, в нижнем городе сплошные воздушные ямы! Как только пролетаем над рефлектором, сразу трясет.

315

— Тут и плотность побольше будет?

— Это квартал торговцев и ремесленников, — прервал Тальвег, — не знать, не беднота, что-то среднее. Они живут и невысоких башнях, по десять, двадцать, максимум тридцать метров в высоту, с террасами, которые они сдают раклерам, у кого есть средства поставить там себе хижину. А некоторые сдают в аренду даже швартовые крюки для шаров. Среди раклеров есть такие, кто предпочитает жить в корзине воздушного шара, чем в русле реки. На высоте все-таки меньше ветра.

— И чуть больше видно солнце! Как они вообще живут, те, кому приходится просеивать умбру с башен целыми днями? — негодовала Кориолис.

Мне хотелось дать ей содержательный ответ:

— Они смотрят на вздымающиеся ввысь дворцы и мечтают, что у них однажды тоже будет веливело. Вот как они живут! Когда одному из них наконец удается пробиться вверх, остальные раклеры начинают верить, что и у них есть шансы. Бессмысленная эксплуатация, которой они подвергаются, держится только потому, что они завидуют тем, кто их эксплуатирует. Они не приходят в негодование, наблюдая, как там, наверху, идет иная жизнь: они о ней мечтают! И хуже всего то, что их заставляют верить, дескать, усердие и заслуга позволят им преодолеть высоту в полсотни метров! И они фильтруют, просеивают и соскребают дно реки, пока не достигнут ощущения того, что они тоже заслужили… Но когда оно наконец приходит, они вдруг понимают, что никто и никогда не сможет осознать ценность их труда. Что не существует высшего судьи но заслугам, а лишь торговцы, что выторговывают у тебя сырье, лишь бы продать его втридорога тем, кто на сотню метров выше. Таких здесь называют «подъемщиками по лестнице». И тогда раклер впадает в бешенство.