π Первые четыре дня были ужасно монотонными… Плато простиралось на север, вдаль за горизонт. В день нам попадалось три-четыре холмика для поддержания ритма. Ничего больше. Линия обрыва слегка петляла, и всякий раз мы подходили к самому краю уходящей острием вперед кромки. С выступа мы внимательно осматривали стенки обрыва, стараясь не подходить слишком близко к краю. Тальвег бы справился с такой задачей без труда. Мы пришли к выводу, что это, должно быть, очень твердая порода гранита. Местами совершенно гладкого. Практически без трещин и расколов. Ни одной зацепки на все двести метров, которые удавалось охватить взглядом, пока не упрешься в толщу облаков. Ни единого уступа, где можно было бы закрепиться. Мы втроем шли очень быстро. Иногда даже бежали. По ночам сверкали люмены, Ороси нас заверила, что они вовсе не опасны. Иногда слышались звуки вспышек. Днем нас слегка подталкивал шун. Утром и вечером опускался туман. Я насчитал по пути шесть полусферических дыр типа хронокса.

Мы соблюдали бдительность и следили за хронами. У Кориолис начались какие-то странные фобии. Она то говорила, что помолодела, то преодолевала «пятна страха». Стреб отпускал Шиста так часто, как только мог. В плане психического состояния он тоже был не лучше. Ему часто вспоминался сокольник. Он мысленно возвращался к Бракауэрскому столбу, к полету своего ястреба над ледяным мостом. Заново переживал эту сцену. Признавался, что никак не может от нее отделаться. Ему так же часто вспоминалось, как Дарбон бросил перед нами

39

собственноручно задушенных соколов. И ему казалось, что он несет ответственность за смерть Дарбона.

Пятый день начинался хорошо. Шист поймал двух зайчат, и мы зажарили их на завтрак. Туман рассеялся раньше обычного. Спустя час пути Стреб обнаружил в одном из кратеров хронокса дыру в подземный ход. Тот уходил в направлении скалы на восток, углубляясь в плато под весьма интересным углом и можно было предположить, что выход окажется прямо на склоне скалы. Мы очень обрадовались. Проход выглядел вполне надежным. Он был достаточно высоким и уходил вниз примерно под 30° градусов, словно проложенная в скале труба. Меня беспокоило только одно:

— Мне кажется или тут воздушная тяга?

— Да, слегка. Судя по звуку, чуток засасывает.

— Ветер, наверное, втягивает в галерею. Это подтверждает, что с другой стороны идет забор воздуха.

— Да, только в таком случае ветер должен идти на нас, учитывая направление, а не втягиваться…

— Может там внутри повороты, или грот. Нужно спуститься посмотреть.

И мы, не задерживаясь, спустились. Первым пошел Стреб с факелом в руках. За ним Кориолис. Я замыкал ряд. Метров через двести мы дошли до вертикального колодца, глубиной в тридцать метров, связывающего проход с гротом внизу, освещенным с востока дневным светом.