Он и писался в одиночестве.

С тем лишь значительным нюансом, что, как сказал бы Ж. Делёз, речь идет об одиночестве необычайно населенном. Оно населено расколотой семьей, разрозненными людьми, друзьями, подругами, заполнено их вихрями — этой наиболее живой, ярко очерченной и совершенно уникальной частью их самих. Той, что приводит меня в волнение и приносит радость, когда я о ней думаю.

Именно им, населившим мое одиночество, я бы хотел выразить здесь свою признательность.

-

Не важно, что эти имена тебе ничего не скажут, дорогой читатель, ничто тебя не обязывает читать дальше, на этом ты можешь закрыть и отложить эту книгу. Но можешь и продолжить путь, привет, турист!

Заходи, у нас тут хорошо, вот увидишь:

В первую очередь, и еще с самых первых дней, хочу поблагодарить тебя, дорогой брат, за твою веру в эту эпопею, за уместность всего того, что ты привнес в рассказ, за твою порою бурную, но всегда столь явную и глубоко ощутимую любовь, что питает меня даже тогда, когда я, как может показаться, даю на нее скупой ответ.

Спасибо и тебе, сестра, за твое столь тонкое и пылкое прочтение, за твою увлеченность этой книгой, за плед любви, что ты и дети набрасываете мне на плечи прямиком из юго-западного уголка Франции в те дни, когда мне бывает особо холодно.