Весь следующий день, после визита Зилама, прошел для меня, как в тумане. Не сказать, что всё стало для меня открытием, но такого даже я не смогла предположить.
Да, Парми мне не нравилась, но вот так целенаправленно подставлять кого-то вместо себя. Это перебор! И одно дело на поле боя, когда это зачастую определяет ход сражения, или когда это добровольно из любви, а другое дело со спины втроём на одну, а она даже ничего не поймет до последней секунды.
Я кусала себе губы, рассеянно натыкалась на различные предметы, чем немало удивила всех своих знакомых. Простой и прямой Каз кинул мне это в лоб, но я лишь отмахнулась, а ставший совсем умным Павлентий, быстренько утащил его подальше. С тех пор меня больше никто не беспокоил. Заботливо оставленные моим учеником бутылочки с зельями так и стояли на столике не тронутыми.
Мал крутился рядом, но молча. Да я понимала, что он сейчас не полный. Что из всех чувств у него остались лишь зрение и слух. Что даже его любовь это сейчас скорее воспоминание, за которое он отчаянно цепляется. Якорь, который не даёт ему всё потерять. Возможно, именно поэтому, его проявление ревности, так меня и радовало? Делало его чуть более живым.
С начала меня защищало случившееся выгорание, но теперь…. Боль в сердце с каждым днём становилась всё сильнее, а страх, что ничего не измениться, что его память постепенно поблекнет и его чувства станут таять, что когда-нибудь этот призрак станет чужим, станет лишь напоминанием о том, что так и не случилось — просто сводил с ума. Я выдержу? Я не знала. Да я не хотела знать! И уж тем более это пережить! Так что предложение Зилама, хоть и было безумным, но меня даже порадовало. В итоге, так или иначе, но всё, наконец, закончиться.
И даже так, его беспокойство ощущалось очень даже по-настоящему. Он всё время словно пытался мне что-то сказать, но так и не решался. Было бы намного проще, если бы, как и раньше, он просто мог меня обнять. Со словами у нас с ним всегда всё было сложнее. А тоска и боль в его глазах…. Нет, я не права, разве они могут быть просто воспоминанием?
— Ну что?! — наконец я не выдержала, чувствуя как оцепенение меня отпускает, и как, ему на смену, приходит гнев.
— Ирис, — Мал тут же подлетел ко мне ближе, — Мне тоже это всё не нравиться, но лучше так, чем то, что предложила ты. Я, — он на секунду замолчал, — Да, я готов с тобой умереть, потому что как жить без тебя уже и не знаю, но лучше не умирать, не находишь?
— Да знаю я! — огрызнулась я на него его, причем абсолютно незаслуженно, — Знаю, — уже тише добавила я и, вздохнув, присела на диван. Просто…