Светлый фон

Ещё через час прибыли мои временные партнеры по бизнесу. Встретил я их грозно надутыми щеками и нахмуренными бровями. Глядя со стороны, наверное можно было умилиться моей надутой рожице, если конечно не знать, что сердится золотой герой с репутацией массового убийцы.

— Что за херню вы здесь устроили?!

Оба синхронно отбили глубокий поклон.

— Леди, приносим свои извинения, но все эти люди свободные и мы не имеем права указывать им, что делать и где находится.

— Ладно, оставим это.

Произнёс я недовольным голосом.

— У вас всё готово?

— Да леди, мы можем выдвинуться куда вы прикажете в любой момент.

— Хорошо, начнём завтра утром.

Через несколько часов лагерь на холме сильно сократился и поредел, хотя нашлись и те, кто решил, что мой приказ их не касается. В основном это были разного сорта перекупщики, наёмники и ещё какие-то мутные личности неопределённых занятий. По моему приказу, рыцари очистили для меня вершину холма, причём не стесняясь пускать вход мечи, где и разбили мой шатёр, который по размерам был как три крестьянские избы, причём имел несколько комнат. Ванная, с мягкой кроватью и прочей мебелью прилагалась.

"Хорошо, быть графом… хм…графиней, в любом случае хорошо".

Подумал я развалившись на кровати после вкусного и обильного обеда приготовленным мне персональным поваром.

"Что б я так жил! Ха, да я так и живу".

Почесав живот, вспомнил, что моя фрейлина осталась в замке, а у меня при себе не оказалось ни одной служанки.

— Досадное упущение. Кто же тогда мне будет гладить пузо?

Брэма я отверг сразу, его битая физиономия и ядрёный недельный перегар меня раздражал.

— Хорес? Пришли мне самого чистого гвардейца и чтобы руки были без мозолей.

Даже не представляю, что про меня подумал тысячник, но приказ выполнил беспрекословно. Не прошло и получаса, как за тканевыми дверями кто-то тихо кашлянул.

— Заходи.

В шатёр осторожно, словно в волчье логово, вошёл молодой мужчина, причём судя по влажным волосам совсем недавно он мылся. Его можно было бы назвать красивым, но слишком развитая мускулатура его портила, как и упрямая квадратная челюсть.