— Мясо! — зло и лихо выдохнул один из охотников, содрав с лица шарф — Возьмем!

Остальные тут же отозвались криками и шагнули вперед. А я… я отступил. Оставил выпущенного из рук уже приходящего в себя старого охотника, стащил с плеча ружье и отошел на пару шагов в сторону, поднял ствол и замер, цепко вглядываясь и старательно вслушиваясь. Медведь был настолько огромен — гораздо больше премиального быка — что, похоже, попросту не знал слова «страх», считая себя вершиной здешней пищевой цепи. Выдрав зубами рогатину, он с треском переломил древко — скотина! — и уронил обломки в снег. Внутри его груди захлюпало, захрипело, утробно взревело и… старики неумело, но вовремя разошлись и подались назад. Выплюнутая мощнейшая струя едкого желудочного сока оросила утоптанный снег, пасть с клацаньем сомкнулась и… — тут я попросту онемел от удивления — тот самый замерший вначале старик размахнулся и с силой метнул совсем небольшое копьецо! Со свистом пролетев эти пару метров, тонкий стержень вонзился в морду и ушел так глубоко, что сразу становилось ясно — наконечник угодил в место, где не встретил сопротивление.

В следующий миг громадный зверь «поднялся». Вскинув обе лапы, он вытянул их вверх, на секунду превратившись в ревущее подобие великана. Качнувшись, огромная туша тяжело рухнула, едва не зацепив лапой замешкавшегося охотника — я дернул его назад за воротник. Медведь упал… и на него накинулась вся стариковская ватага, с матом и подбадривающими криками дружно пронзив его рогатинами. Я был готов выстрелить — но вмешиваться не пришлось. Да одного отбросило лапой, и он уже не поднялся, но шевелился и с шипением держался не за туловище, а за левую ногу.

Через несколько секунд старики разбежались, а на снегу осталась бьющаяся в агонии туша гигантского зверя. Он затих примерно через минуту. Остались только легкие подергивания — он уже умер, но все еще не хотел этого признать. И тогда же один за другим эти бравые дедки начали опускаться в снег. Кто-то прижимал пригоршни снега к окровавленному лицу, кто-то, морщась, засунул руку под куртку и вытащил ее назад обагренной. Кто-то баюкал ногу, а сидящий рядом с ним зажимал шею, другой рукой стаскивая с нее продранный шарф. И ведь я даже не заметил, когда хищник нанес эти ранения — явно лишь касательные, скорей всего случайные. Битва длилась мгновение, но была поистине страшной…

— Вы… — выдохнул я и покрутил головой, не в силах найти правильных слов — Вы… ну вы мужики даете…

Какие тут старики? Не вижу стариков. На снегу сидят улыбающиеся седобородые крепкие мужики…