Не говорить же ему, что я боялся стаскивать с девушки вещи. Что, если она очнулась бы на самом интересном месте? Едва ли её заинтересовали бы мои оправдания. А может, я нафантазировал её реакцию, и на самом деле магичка не нашла бы в ситуации ничего особенного. Скорее всего, так и есть, но преодолеть стыдливость и опасения не вышло.

— Я спешил изо всех сил, чтобы привести вас.

— Раздень, — сказал Генрих и принялся вытаскивать из своей сумки склянки, наполненные мутным содержимым, кристаллы, брызнувшие тысячью бликов, стоило им поймать танец пламени, какие-то травы и тонкие свечи из тёмного воска, — Догола.

Я покраснел. Вампир же, не обращая на меня ни малейшего внимания, зарылся в мешочек и, покопавшись на дне, извлёк кусочек мела. Затем он принюхался: хищно раздулись крылья крючковатого носа. И, со скрипом в сердце приходилось признать, даже этот полный угрозы жест располагал к себе. Если бы не инстинктивное отторжение, от которого резало в желудке, гипнотическое влияние Генриха превратило бы его в моего лучшего друга.

— Вся комната смердит тьмой.

Он повёл кистью свободной руки, словно отгонял назойливое насекомое, пальцы его загнулись, подобно птичьему клюву, и кончики их загорелись.

— М-мы же договаривались!..

— Подчищаю следы, — невозмутимо ответил Генрих, — иначе к утру здесь соберётся толпа служителей Айемсии, Векхцвайна и Сехта, которую привлечёт запах. А доблестному герою и его принцессе не нужны утомительные расспросы охотников за культистами, не так ли? Несомненно, вы поведаете о них позже, когда придёте в норму.

— Не о чем говорить, — сглотнул я, — они все мертвы.

Как я и боялся, вампир ни на йоту не поверил в мою выдумку.

— Пусть так, — согласился Генрих, текучим движением опустившись на колени. Он стал рисовать на дощатом полу таинственные символы, — Однако освобождение предполагает награду: нагая дева демонстрирует себя избраннику.

Неровное дыхание Вероники щекотало шею, когда я, подтянув её к себе и придерживая за спину одной рукой, стаскивал с неё одежду и вешал на одиноком стуле. Сперва кожаная куртка с нашитыми кольчужными заплатками, за ней последовала льняная рубаха, под которой обнаружилось подобие сорочки, особенно толстой в области груди. Я отвёл глаза, но и быстрого взгляда хватило, чтобы понять, что Веронике пришлось несладко: рёбра натягивали кожу так, будто вот-вот прорвут её, остро торчали ключицы. Полузажившие раны сочились сукровицей, припухлости воспалений соседствовали с тёмными пятнами синяков, разрывавших белёсую паутину старых шрамов. Девушка походила на узника темницы, которого годами морили голодом и ежедневно пытали.