Я поблагодарил его и вытащил монету. Трактирщик покачал головой и направился к стойке.

— Давай сыграем, — сказал я Олису, ничуть не сомневаюсь, что расстанусь с униремой буквально через минуту, — Какие из комбинаций остались?

— Единство и ладья Эзурия.

— Пусть будет Единство.

— Тогда моя, значит, ладья.

Какими бы трюками ни пользовался Олис для того, чтобы я выбрасывал правильные значения до этого, сейчас он точно не станет помогать мне. А если бы он и собирался, подстроить так, чтобы я выбросил шесть троек и не заметил вмешательства, невозможно. Ладья Эзурия — это комбинация из двух шестерок, двух пятёрок и двух четвёрок, дающая пятьдесят одно очко. Даже она выглядит вероятнее выпадения Единства, то есть в честной борьбе шансов у Олиса тоже больше. Я осознанно шёл на не выгодные для себя условия, поскольку выигрывать и не собирался.

А потому крайне удивился, когда обнаружил на последнем броске три точки на верхней грани у всех шести костей. Олис присвистнул, забирая у меня стакан. Он ладью не выбросил, но ничуть не опечалился, хотя развязка нашего знакомства не должна была прийтись ему по вкусу. Он достал унирему из внутреннего кармана, положил её на стол и придвинул ко мне.

— Триединые улыбаются тебе, Такуми, — и, словно иллюстрируя слова, оскалил ряд неровных зубов. Поднялся, сграбастал кости и стакан, зевнул, поёжился и вместо прощания махнул рукой. Я слышал, как он насвистывает немузыкальный мотивчик, выходя из зала во двор.

Спрятав деньги, я отправился на поиски обещанной горячей воды. Внезапная удача грела сердце, и оттого перспективы казались лучше, чем они были на деле.

Глава 34

Глава 34

С тех пор как я попал в другой мир, меня одна за другой преследовали неудачи. Они липли ко мне, как стайка беспризорников, выжидая малейшей ошибки, чтобы навалиться гурьбой. И раз за разом меня спасала Вероника — спасала, стоически стиснув зубы и прищурив рубиновые глаза.

Но увести поезд мысли по привычным рельсам бесполезного раскаяния помешал локоть, вонзившийся в бок. Я охнул, достаточно громко, чтобы сопение рядом на мгновение прервалось. Внутренности сдавило холодом: неужели проснулась?

Но секунда шла за секундой, и вскоре размеренное посапывание возобновилось. А вот холод никуда не ушёл — по правде говоря, он и раньше был повсюду. В сердце, а хуже того — в комнате. Ветхое дырявое одеяло, которое я выпросил у трактирщика, плохо защищало от его проворных пальцев. Я попробовал свернуться так, чтобы сберечь драгоценные остатки тепла, и очутился в опасной близости от края кровати, которая задумывалась как двухместная только с тем условием, чтобы занимавшие её лежали в обнимку. Естественно, в нашем случае об объятиях не шло и речи.