Это перекликалось с подозрениями, которые приходили мне в голову, когда мы ехали в карете.

— По крайней мере, она жива.

— Жива. Ты подарил ей будущее, в котором она либо станет жертвой чудовищ, плавающих в водах светского общества, либо выживет и сама станет чудовищем. Последнее маловероятно, но третьего варианта нет. Ты впутал Владыку в жалкие людские разборки, нарушил естественный ход вещей и обрёк девчонку на судьбу, по сравнению с которой пара часов насилия и топор промеж глаз — сущий пустяк.

Вероника вздохнула и, судя по движению одеяла, потянулась. Я не отрывал взгляда от дальней стены.

— Порой мне кажется, что твоё вопиющее невежество, незнание самых основ — оно не случайно. Как можно не знать о том, что что эльфы и вампиры реальны? Как можно смотреть на мир широко открытыми глазами — и не видеть ничего? Есть у меня подозрение…

Догадалась о моём иномирном происхождении? Откровенно говоря, я не знал, буду ли огорчён, если меня раскроют. Эта тайна потеряла львиную долю былого лоска и по своей бесполезности могла соревноваться лишь со знанием земной космологии. И кроме того…

Кроме того, отповедь магички раздавила меня.

— … что ты действительно ловко сделанный голем, — продолжала Вероника, — выращенный в лаборатории, где тебе внедрили искусственную память.

— Такое вообще возможно⁈

— Никогда о таком не слышала, и даже в древних трактатах ни одного упоминания о чём-то подобном. Но мир полнится чудесами — если выбраться за пределы Мельты. Не исключено, что какой-нибудь могущественный волшебник, живущий тысячелетиями, изобрёл и мыслящего голема. И во всей это истории меня страшит одно: если это правда, тогда наши действия — с первого до последнего — не имеют ни капли смысла. Люди, живущие тысячелетиями, обладают скверной привычкой продумывать свои планы до мельчайших деталей и управлять людьми с такой же лёгкостью, с какой ты впутываешь нас в очередную историю. Что, если твоя манера влипать в самую большую кучу навоза в округе — это следствие невидимой руки, которая держит тебя, как марионетку, и двигает невидимые механизмы в нужную ей сторону?

От такой перспективы в желудок словно гвоздь вонзился. Воспоминания о родном доме — это не более чем фантазия какого-то полубессмертного мага? Абсурдность этого предположения вызывала горячий протест, но в душе заскрёбся червячок сомнения. Могу ли я быть уверен в себе? Мозги превратились в клубок сомнений, подспудного страха и малоубедительных утешений.

— Шучу, — сказала Вероника, — Никто не способен прожить тысячи лет, кроме Владыки… наверное, — Впервые в её голос прокралась неуверенность, когда она упоминала своего повелителя, — А даже если бы прожил, то создать голема, который бы требовал сна и еды, а также истекал бы кровью, как обычный смертный, не по силам никому. Да и обычный голем — это фантазия, которой грезила пара полусумасшедших стариков, исписывая книги вздорными гипотезами и нерабочими формулами. Кем бы ты ни был раньше, теперь ты собственность Владыки, не больше и не меньше. И распоряжаться твоим будущим имеет право только он.