— Рад слышать, — проговорил я, изо всех сил давя внезапную злость. Не Вероника виновата в моей мнительности и склонности драматизировать. А вот в чём её можно обвинить, так это в нежелании делиться планами. С другой стороны, её приучили думать, что окружающие — это либо полезные инструменты, которым положено ровно столько, сколько хватает для выполнения задачи, либо враги. Трудности воспитания в дикой среде.

— Закрой глаза и постарайся уснуть, — посоветовала Вероника, — Нам понадобятся силы, если мы столкнёмся с угольчатыми.

Я открыл рот, но прежде чем вопрос покинул губы, магичка со вздохом пояснила:

— Церковные убийцы. Обучены противостоять тьме. Работают тройками и официально зовут себя Благими Трилистниками. Странная закономерность: мерзавцы вечно стараются обелить себя святостью, или правотой идеалов, или ещё как-то побрызгать духами на дерьмо, и чем отвратительнее ублюдок, тем старательнее он будет рядить себя в одежды праведника. Угольчатые несут благость на кончиках кинжалов прямо в сердца врагов церкви. И порой мертвецы становятся поклонниками тьмы задним числом.

— Отсюда угольчатый — угол как кинжал?

— И чёрное, как уголь, нутро, — хмыкнула Вероника.

Словно отмечая конец беседы, старая кровать заскрипела: магичка растянулась на ней и беспечно подняла ногу, натягивая одеяло. Ей-то холод был будто нипочём; смешное притворство, если вспомнить, как совсем недавно она умирала от смеси лихорадки и отравления тьмой.

— Я хочу… хочу помочь, — хрипло произнёс я в пустоту, не уверенный, что она не сделает вид, будто не слышит меня, — Правда хочу, но не могу найти способа. Я блуждаю в темноте без единой догадки, без единого просвета, и всё вокруг стремится показать, что я — самый непонятливый, самый дремучий, самый тупой человек в округе. Ошибка наслаивается на ошибку, и получается, — волна гнева в груди требовала выхода и нашла его в несчастном одеяле, перекрученном с такой яростью, что, будь на его месте шея человека, он заработал бы переломы в нескольких местах, — получается, что я делаю только хуже. Но вечно поступать так нельзя. Нельзя вечно взваливать бремя бесполезного попутчика на тех, кто поблизости, и рассчитывать на то, что они исправят любую дурость. Если я продолжу бродить в неизвестности, то рано или поздно наткнусь на что-то, с чем не справишься даже ты. Мне нужны знания. Хотя бы общее понимание того, куда мы движемся. Хотя бы общие черты нашей цели. Я не могу вечно плестись в хвосте. Прошу… помоги мне помочь тебе. Расскажи о своих планах.

Мне надоело чувствовать себя слабым, пусть я таковым и был. Надоело жгучее переплетение вины, страха, разочарования и злости, сдавливающее горло всякий раз, когда речь заходила о Владыке, или моих неуклюжих попытках сделать лучше, или политическом болоте, которое затянуло меня в центр трясины. На всей Мельте не сыскать человека, более миролюбивого и доброжелательного, чем я, и куда миролюбие и доброжелательность завели меня? Прямиком к ножам убийц, которые якобы чтили свет!