В любой другой обстановке Айра только посмеялась бы над нелепейшими слухами, однако, каковы бы ни были истинные причины, прихвостни Триединых действительно искали кого-то, и местный барон не мешал им. Айра ощутила вспышку злобы на Фредерика. Абсурдное чувство, если вспомнить, что она приехала, чтобы убить его. Впрочем, чем больше он успеет досадить ей, тем меньше её будет донимать противный голосок совести впоследствии.

Если Айра попадёт в город, конечно.

Вихрастый Мел не показывался.

Понемногу тревога сдавила ей сердце. Что, если он не вернётся? Не сумеет договориться или решит, что две триремы — это куда больше, чем невысказанные обещания, из которых она сплела для него поводок. А может быть, придуманная на ходу полуправда о том, что поручение её новых хозяев требует высшей секретности и должно держаться в тайне от клериков, не выдержала проверки благочестием, если вдруг таковое обнаружилось у вора и разбойника.

И так Айра терзалась сомнениями, пока не заметила, что вдоль толпы вразвалку идут три городских стражника. Один из них — бородатый, с большим брюхом, — лениво отмахивался от мгновенно приставших просителей. За ними тенью следовала знакомая фигура. Предчувствие охватило Айру, и она откинула капюшон, придав лицу растерянное и слегка испуганное выражение — сделать это оказалось проще простого. Взгляд бородатого стражника зацепился за неё. Он покосился на Мела и, дождавшись еле заметного кивка, расцвёл ухмылкой.

— Тесея, девочка моя!

Подыгрывая, Айра скользнула к нему и прыгнула в объятия, пахнущие кислым пивом и жареным луком. Мел растворился в толпе.

— Ты моя племянница из Средних Луков, — прошептал бородач, и на Айру обрушилась вонь гнилых зубов. Она понятливо кивнула и изобразила улыбку, в которую вложила всю сердечность, что сумела выскрести из себя. Стражник, громогласно возмущаясь тому, что родная Тесея не додумалась прийти к воротам, чтобы отыскать дядюшку Рафуса и не стоять почём зря, повёл её вперёд. От волнения ноги Айры подкашивались. Абсурдные страхи овладели ей: вот сейчас из толпы раздастся вопль, что никакая она не родственница главного караульного, что от неё разит тьмой и преступными помыслами.

Когда она поравнялась с магом, проверяющим одноглазого старика, то едва не призвала тьму — или тьма едва не овладела ей. В отчаянии трудно отделить свои порывы от желаний, приходящих с той стороны. В любом случае её дара не хватило бы даже на то, чтобы свалить здорового фермера, куда там тягаться с обученными противостоять искусству монахами. Ладонь сама собой скользнула к рукояти спрятанного стилета. Стычка с убийцами в Новой Литеции научила Айру, что полагаться на удачу стоит, когда её подкрепляет хорошо наточенная сталь.