У самих ворот маленькую процессию остановили. Взъерошенный солдат церкви, с воспалённой кожей на щеках и смертельной усталостью в глазах, преградил им путь.

— Рафус, эта девица прошла проверку?

Бородач мгновенно окрысился.

— Не девица, а племяшка моя, Тесея. Гостила у стариков в Луках.

Его сопровождение согласно загудело.

— Она прошла проверку? — повторил начальник досмотра, отмахиваясь от торговцев, которые на редкость удачно — по мнению Айры — насели на него, требуя пропустить их обозы.

— Проверку? Думаешь, что моя родная кровь — нечисть сраная? Да я, оглоблю тебе в дышло, дому Триединых каждую седмицу деньги несу, хожу ощипанный, как гусь перед Днём Величия, чтоб ваши жрали от пуза, а ты про мою семью так?! — Стражник не на шутку завёлся, — Мои ворота, припёрся к моим воротам, мешаешь честным людям, что трудятся во славу Сехта! Мало вам денег, что с меня сдираете, так и на истинно верующего удумал поклёп возвести? Спроси любого, скажет тебе — нет в Эстидаке более порядочных, чем семья Рафуса. Сами голодаем, а убогим и робам на стол накрываем!

Две триремы молнией промелькнули в сознании Айры. После такой взятки бедный и порядочный Рафус мог год накрывать стол для бедняков, так ещё и осталось бы на драгоценности для жены, если она у него, конечно, была. Хотя в том, что нищие увидят хоть какую-то часть того, что Мел заплатил продажному стражнику, Айра сильно сомневалась.

Рот церковника искривился, рука потянулась к мечу. На мгновение показалось, что он либо ударит Рафуса, либо вступит в перепалку. Но в последний момент сдержался, покрутил головой в поисках магов. Увидел, что те отошли от ворот на порядочное расстояние. Обозрел стаю торговцев, окруживших его, как волки подраненного оленя. Оценил вереницу путешественников, ожидавших, когда настанет их черёд.

Злость в глазах церковника вновь уступила место бесконечной усталости. Он опустил плечи и вяло махнул, не то дозволяя самозваной Тесее войти в Эстидак, не то признавая, что окончательно утратил контроль над ситуацией. Айра прошептала короткую молитву, призывая Айемсию поделиться с ним силами, — достаточно громко, чтобы он услышал её и выдавил бледную тень ухмылки.

Оказавшись в городе и попрощавшись с Рафусом, который мгновенно утратил к ней интерес, Айра прислонилась к стене ближайшего дома. Бешено бившееся сердце разогнало кровь по телу, будто она пробежала несколько километров без остановок. Её бросило в жар, от накатившей слабости закружилась голова. Не поймали. Она ещё жива.

Айра жадно втянула холодный воздух. Откуда-то несло гнилыми овощами и дерьмом, но сейчас это не имело значения: радость с лихвой перекрывала любые неудобства.