- Знаю.

- Надо найти место. Где скинули. И где убили.

- Как? – он стоял на пороге, явно не желая пускать меня в дом.

- Мне понадобится собака… молодая, но не щенок. С характером. Чтобы выдержала…

Слушает. Хмурится.

- И к тебе она не вернется. Или… сдохнет.

- Или?

- Или не сдохнет.

Одинцов как-то сказал, что логика у меня очень уж своеобразная.

- Баню затопили, - буркнул Яжинский, отступая. – Идите. А то ишь… насквозь. Янка, в следующий раз ночевать будет там, где шлялась.

Она ничего не ответила. И только уже в бане, куда нас проводила молчаливая Отуля, рискнула спросить:

- А зачем вам собака-то?

- Утром увидишь…

На сей раз проснулась я до рассвета. Я буквально кожей чувствовала, как где-то там, в морской пучине, зарождается свет. И встала с лавки, стараясь двигаться беззвучно, чтобы не потревожить спящих. В доме было тепло и душно, воздуха мало, а людей вот – наоборот.

У печи на корточках сидела Отуля.

- Доброго утра, - шепотом сказала я. И она кивнула, будем считать, что ответила.

Дверь отворилась беззвучно.

Надо же, ночью приморозило. Вообще на Дальнем морозы, как ни странно, редкость, чтобы настоящие, чтобы такие, до самых глубин. Здесь вон и ключи бьют круглый год, и лед, если бывает, то ненадолго. А теперь я глотнула ледяного воздуха и потянулась.

Навстречу солнцу.