— Да. Правда, не твоими стараниями выжили, а вопреки! — грузно уселся на стул Кукушкин. — Сначала ты позволил дружкам так поступить с ними… Потом согласился на то, чтобы кинуть своих же торговцев… А теперь ещё и всех предал! Ты даже не понимаешь всю глубину задницы, в которую попал. И яд твой, кстати, тебе не поможет!..

— Что?..

— Конь в пальто! — отрезал Кукушкин. — Ты сидишь с таким видом, что сразу ясно: не боишься ты пыток. Значит, давно для себя всё решил. Нож тебе прятать негде. Остаётся только яд. Как думаешь, успеем мы его вытащить? А?

— Не успеете… — процедил Пустырник.

— Я тоже так думаю, — согласился Кукушкин. — Но если ты используешь яд, сразу же окажешься там, где тебя все ищут, чтобы окончательно убить. А ещё, отравившись, ты не узнаешь того, зачем тут остался. Ты ведь не просто так сдался… Тебе здесь что-то нужно было!

Кукушкин подошёл поближе к пленнику. А затем присел напротив на корточки, поддёрнув белые брюки, и, чуть склонившись вперёд, тихо объяснил:

— А ведь я твоя последняя надежда, Пустырник! Последняя надежда на хоть какую-то жизнь. Вообще хоть на какую-то!.. — мэр улыбнулся. — Ты просто этого ещё не понял… Но я ведь единственный понимаю, что выбора у тебя, мудилы, не было! Что это был не твой план! И не твоё дело! И не ты тут всем заправлял, как делали вид твои дружки. Они ведь тебя постоянно с собой таскали… Они — менялись, а ты — был всегда. Они тебя ещё там, на юге, козлом отпущения назначили. Ты ведь догадывался об этом?

Пустырник молча и удивлённо смотрел на Кукушкина.

— Нет… Не догадывался. Думал, ты — как они. А они тебя кинуть собирались сразу. Потому что ты нахрен им не сдался. Ты уже труп. Всюду труп. Здесь труп, там труп. А для того, кто твою капсулу найдёт — так ещё и несколько раз труп! И я единственный могу гарантировать тебе жизнь. В обмен на службу, само собой… Пока жив я — будешь жить ты. Умру или потеряю свой пост я — и ты тоже умрёшь.

Я почувствовал на себе пристальный взгляд. И даже оторвался от созерцания допроса, чтобы понять, зачем меня глазами сверлят.

На меня внимательно смотрел Витя. И было в его взгляде что-то такое…

Не понять, что… То ли ожидание, то ли заинтересованность, то ли готовность…

И мои мысли сорвались в галоп, сотрясая черепную коробку.

Что я сейчас видел и слышал? Я вижу, как Иваныч вербует себе сторонника. Причём, вербует из рядов жестоких главарей работорговцев. Вербует так, как сам Витя бы не смог.

Но что ещё странно в словах Кукушкина? Что заставило Витю напрячься? А то, что Иваныч сказал про пост мэра — вот оно что!.. Если он потеряет свой пост — Пустырник умрёт.