Но это было не так. Его чувства обострились до предела. Единственной целью стало сохранить жизнь. Обо всем, что не служило этой цели, он забыл.

Так проходили многие дни и месяцы. Он все меньше становился похож на себя прежнего. В глазах затаилось безумие. Единственный смысл существования свелся к преодолению неизвестного проклятия, постигшего его друзей, и к сводящей с ума неопределенности, кто же следующий в этом убийственном списке.

И когда он и так уже был погружен во тьму, бывший коллега сообщил ему по телефону о смерти Пабло Каусареса. После месяцев отчая- ния, которые опустили его на самое дно бесконечной ямы, в его голове будто щелкнул потайной тумблер. Положив трубку, он принял душ, побрился, постригся, сходил в любимый ресторан, вкусно поел и принялся за написание статьи для British Archaeological Reports, которую, практически случайно, Британский музей предложил ему написать на следующий день после его возрождения как личности.

И теперь он мог с восторгом смотреть на красоту сказочного диноса[5], разрисованного Софилосом и изображающего брак Пелея и Фетиды. Этому керамическому сосуду было больше двух тысяч лет! С величайшей деликатностью он поместил его в стеклянную урну, стоявшую на верстаке, и снял латексные перчатки.

Холодное, тесное помещение, в котором он находился, служило реставрационной комнатой и было одним из многих мест в подвалах музея, доступ в которые запрещен как для посторонних, так и для некоторых служащих. Лампа мерцала, заставляя тени плясать на стенах. Большие красные цифровые часы на стене отсчитали еще одну минуту, показывая теперь восемь часов вечера. Он понял, что голоден. Опустил взгляд на левую руку, но часов на ней не было. Он перестал их носить несколько недель назад, не хотел оставаться во власти времени. Часы напоминали о приближающемся неминуемом конце. Но рефлекс постоянно проверять время еще надежно сидел в мозгу. Несмотря на депрессивные мысли, желудок, гораздо более приземленный, продолжал свой бунт. За последние несколько дней он даже набрал пару килограммов, которых его лишили переживания. И намеревался и дальше восстанавливать свой обычный облик. Он провел рукой по зарождающемуся изгибу, видневшемуся под рубашкой. Похоже, ему удавалось. Поэтому он решил посетить Уолтера Бригмана, владельца скромного ресторана на Нортумберленд-авеню, недалеко от Национальной галереи и Трафальгарской площади, где подавали вкусный ростбиф с жареным картофелем, соусом из редиса и йоркширским пудингом, которые, как он надеялся, вполне удовлетворят его аппетит. Слюнки потекли, когда он представил ожидавший его фантастический взрыв вкуса.