– Каких монет?

– Любых.

Майор порылся в карманах и непонимающе протянул Шутову один фэнь и пять фэней. Особист кивнул, взял монеты – и зашвырнул их в могилу. Бойко изумленно проследил их полет взглядом, но промолчал.

Зато Овчаренко, отставив лопату, спросил:

– А это, товарищ Шутов, зачем?

– Такая примета, – особист встал рядом с рядовым у края ямы и задумчиво посмотрел на присыпанные землей трупы китайцев. – Ну что, Сыч, скажешь последнее слово?

– Какое слово? – Ермил побледнел.

– Ну мы ж товарищей твоих тут хороним, – особист ухмыльнулся. – Ты уж скажи, что они за люди, откуда. Считай, что это дань уважения, не допрос.

– Они мне не товарищи!

Шутов слегка кивнул, давая понять, что ждет продолжения.

– Это Камышовые Коты, – нехотя проговорил Ермил. – Раньше были хунхузы в этих краях. Бандиты. В переводе – краснобородые. Эти – вроде как наследники ихние. Они мне никто.

– Чем промышляют?

– Разбой, опиум, курильни. Девки срамные тоже под ними. Торговцы, кабатчики, артельщики, которые китайцы, – все им дань платят. Какие не платят – тех могут и… – охотник сделал движение большим пальцем поперек бороды. – Но к вашим они раньше не лезли.

– Так чего им от нас понадобилось? – вклинился Бойко.

– Понятия не имею. Может, лошади, телега, оружие…

– Да, ребятки пострелять любят, – особист кивнул на груду винтовок, ружей и кожаных перевязей с патронами. – Но оружие у них – старье, хлам. То ли дело твое ружьишко, Ермил-охотник, – Шутов тронул сапогом лежавшую поверх груды двустволку. – «Меркель-двести», бокфлинт. Где денег-то на него взял?

– Скопил.

– Двенадцатый калибр?

– Ну.

Особист сделал быстрое движение рукой – как будто решил показать им всем детский фокус, – и в ладони его материализовалась сплющенная пуля.