Он решил посмотреть, который час, и обнаружил, что его часы остановились. Рассердившись, он снял их с запястья и швырнул на стол.
Надо было собрать все необходимое, ничего не забыть, чтобы не возвращаться обратно на двадцать третий этаж. Что ему может понадобиться? Теплая одежда, фонарик, немного воды и еды, чтобы подкрепиться. «Бинты! – подумал Мэтт. – Чтобы помочь тем, кто может быть ранен». Да, но разве одних бинтов достаточно для помощи? А, еще оружие! Кто знает, что его ждет там, внизу? Конечно, на улицах Нью-Йорка медведи не набрасываются на прохожих. Но все-таки кое-что он бы взял с собой. Обернувшись, Мэтт потрогал лезвие меча. Годится.
Мальчик подождал еще четверть часа, чтобы как следует согреться; с улицы раздался звук разбивающейся витрины. Выглянув в окно, Мэтт долго смотрел вниз, но ничего не увидел.
Надо идти. Он натянул толстый свитер с черным воротником, свое пальто – для зимы оно не очень подходило, однако оказалось под рукой – и перчатки. Положил в рюкзак пачку печенья, бутылку с водой и три яблока, найденные в холодильнике. Добавил фонарик и бинты.
Наконец он прикрепил к перевязи ножны и закинул меч за спину. Поводил плечами, привыкая к весу оружия. Теперь он готов идти.
Менее чем за час отчаяние в его душе сменилось решимостью. Взрослого человека должно было бы насторожить то, с какой легкостью Мэтту удалось справиться с собой, это могло означать близкую истерику.
Выйдя из квартиры, Мэтт постучал в дверь Маат, закричав:
– Это я, маленький Мэтт, откройте!
Пока он ждал в полумраке, его накрыла волна приятных воспоминаний о женщине, которая была его няней, а еще раньше – кормилицей. Она часто говорила ему, что они созданы друг для друга. Только Маат могла понять переполнявшие его теперь эмоции. В последние месяцы – после возвращения с каникул, проведенных в обществе кузена Теда, – Мэтт почти избегал ее: мягкость и внимание Маат напоминали ему детские годы, а нынешний Мэтт старался поскорее повзрослеть. Однако сейчас он отдал бы что угодно, лишь бы снова ее увидеть, снова очутиться в ее объятиях.
Мэтт постучал еще несколько раз, прежде чем решил уйти.
Толкнув дверь, он вышел на лестницу – там царила темнота. Ни одна лампа не горела, ни одного звука не было слышно, кроме ветра, который вырывался из-под дверей и напоминал вой волка.
– Самое время доказать, чего ты стоишь, – подбодрил себя Мэтт, зажигая фонарик.
Он начал спускаться, взявшись рукой за перила. Меч оказался очень непрактичным – подпрыгивал при каждом шаге, и казалось, что с каждым новым скачком его вес удваивается. Чтобы успокоиться, Мэтт заговорил вслух: