– Все стекла в магазине теперь менять… Еще и под заказ, ждать придется месяц… Нет, это же надо иметь такую наглость!

Я с ужасом взглянула на Коула и завертела головой, ища, куда можно спрятаться, чтобы уйти с дороги. Ассистент был уже совсем близко, когда Коул схватил меня за шкирку и толкнул плечом раздвижные створки. Одним суматошным клубком мы ввалились в гадальный зал.

Ассистент застыл перед дверью, отодвинувшейся сама собой, но, пожав плечами, прошел следом за нами. Мы с Коулом забились в самый дальний угол зала, пока тот расставлял перед мафией и Мадам дымящиеся пиалы.

– Обожаю этот рецепт. Моя бабушка так же чай заваривает, – промурлыкал один из мужчин, утаскивая с подноса пару малиновых ватрушек.

– Еще один вопрос, – произнес главарь, отказавшись от своей пиалы.

– Время, месье, – мягко поторопила его Мадам, кивнув на напольные часы с павлином вместо кукушки. – У меня на сегодня много клиентов.

– Я доплачу. Двести грамм в довесок, – пообещал мужчина. – Этот вопрос очень важен для меня. Мой сын в последнее время ведет себя так, как будто что-то затевает… Что-то не очень семейное. Ну, ты понимаешь. Что-то против меня.

Леденец во рту был сладким и терпким, а язык очерчивал еще несколько граней. Запаса зелья было много, и чары не ослабевали. Мы были в абсолютной безопасности, поэтому я не помешала Коулу, когда он облегченно выдохнул и отлип от меня, немного расслабившись и принявшись рыскать по залу. Делать нам все равно было нечего – только ждать окончания сеанса. Я отодвинулась подальше от центра, где ноги утопали в пушистом ковре, и тоже осмотрелась.

Убранство оказалось куда роскошнее, чем казалось из-за створок. Все было заставлено свечами с капающим воском, а над мраморным столиком, за которым сидела Саламандра, раскачивалась турецкая люстра. Солнечный свет душили велюровые занавески. Восточный стиль сплетался с греческим там, где на полотнах изображались древние мифы. Нежные плеяды в развевающихся туниках; Афина, дарующая свой легендарный щит Персею; Артемида, возглавляющая на олене своих девственных охотниц. Этот зал будто вобрал в себя мудрость всех наций и традиций. И я понимала почему: в любой мифологии саламандра занимала роль мифического и могущественного создания. Позолоченная брошь ящерицы, блестящая под шеей Мадам и скрепляющая платок, лишний раз доказывала это.

Немного осмелев, я подступила к ведьме поближе. Та перебирала на столе камешки хрусталя, отвечая на бесконечные вопросы мафии.

– Да, – вздохнула Мадам устало. – Лучше стричься во вторник.

Я внимательно разглядывала ее, удивленная собственными чарами: стоять так близко к толпе людей и при этом не существовать для них вовсе. Но в тот момент, когда мафиози уже застегнули пальто и встали, в углу зала раздался шум.