– Потому что я видел их души. Они изуродованы тоже. Столь древний ритуал затрагивает не только бренную плоть.
– Значит, ты и впрямь можешь мне помочь. Расскажешь?
Барон Самеди раздраженно поморщился. Очевидно, я ходила по тонкому льду, но не зря вырез на платье, что подарил мне Рафаэль, был таким глубоким.
– Там, куда меня с семьей перевезли на корабле через океан, об этом ритуале ходили лишь слухи…
– Ты был человеком? – уточнила я, не удержавшись, и улыбка Барона сделалась печальной. Вот что такое лоа – мученики, посмертная вера в которых сделала их чем-то большим.
– Был. Самая скучная пора!
– А ритуал?.. – надавила я из последних сил.
– Жрицы вуду звали его
– И все? – фыркнула я, когда тишина между мной и Бароном затянулась, нарушаемая лишь оркестровой музыкой. – Больше ты ничего не скажешь?
– Не скажу, иначе будет неинтересно наблюдать, как ты мечешься в поисках разгадки. Я только что нашел себе развлечение на ближайшие пару лет, – ухмыльнулся Барон и наклонился к моему уху. Его дыхание пахло сырой землей и обдало меня вместе с облаком дыма. Он будто все это время курил сигару и только что сделал очередную затяжку. Я закашлялась, прежде чем услышать: – Отыщи отца.
– Мой отец давно умер… – выдавила я, разгоняя удушливое облако рукой.
– Не того отца, глупышка! Я о родном.
Меня прошибло током, и на осеннем кладбище, нагретом магией Рафаэля и свечами, сделалось совсем жарко, как в парилке. Ноги вросли в землю, но Барон упрямо вел меня в танце дальше.
– Исаак Грей из Нью-Гэмпшира, – протянул Барон и накрутил на палец прядку моих волос, выбившуюся из прически. – Смертный. Ты похожа на него ничуть не меньше, чем на мать.
Я сжала губы и молча кивнула, понимая, что больше ничего полезного мне из Барона не выжать. Серьезный разговор окончен – настало время веселья. Вот только веселиться мне ничуть не хотелось.
– Ах, взгляни, как она виляет задницей! – рассмеялся Барон, глядя на ведьму, что отплясывала прямо перед алтарем в его честь. Самеди щелкнул пальцами, и та вдруг прильнула к колдуну поблизости, впившись в него поцелуем. – Вот так лучше.
– Ты вуду-купидон? – хмыкнула я мрачно.
– Я не только лоа смерти, голубка. Я еще дух плотских утех и деторождения… Кстати, об утехах: твой охотник все взгляд с тебя не сводит! Должно быть, это любовь. Не зря же он выпросил у Рафаэля свиток с заклятием атташе. Упс, – Барон прижал ладонь к раскрытому рту в притворном испуге. – Проговорился!
Вцепившись в Самеди испепеляющим взглядом, который заставлял его разве что глумиться надо мной, я уточнила с замиранием сердца: