Массовик не ответил. Он знал, что я знаю ответы на эти вопросы само. Отменный психолог, я давно обратило внимание, что Мажорет пресытилась мною, что наша связь ее тяготит.
«Ваш ход, господин затейник?»
«Конем»,– возражал де Сидорофф.
«На которое поле?»
«i9».
«Бежать? – Идея представилась суетной.– А куда? В сопредельные княжества, что ли? А паспорт?»
«Я вам достану. У меня хорошие связи».
«Послушайте, а может, проще пожаловаться куданибудь? В прокуратуру там, в мэрию».
«Исключено. Вас и слушать не станут. С момента поступления в старческий дом вы на территории Бельведера бесправны, за вас все решает администрация».
«Ну, бежать так бежать,– согласилось я, не отваживаясь еще представить, на чем и куда конкретно, а также что будет с моим государственным пенсионом, который мне, вероятно, с таким трудом выхлопотал Модерати.– А вы, Дмитрий Евграфович, не желали бы присоединиться?»
«Я – пас».
«Жаль, а то за компанию – как бы славно».
«Увы,– с большою определенностью отвечал затейник.– Мое место – здесь, среди угнетенных духом.
Я развлекаю их – и вижу в том свое основное призвание. Буду работать, пока хватит сил,– одушевленно делился планами Дмитрий.– А когда не хватит – просто умру. Я умру, развлекая!» – воскликнул он.
«Что ж, тоже дело»,– одобрил я.
Де Сидорофф вскрыл портсигар: «Угощайтесь».
Мы закурили, и дым отечества переполнил нам легкие.