– Он меня слышит? – повернул голову к спутнику полковник.

– После разряда «удава» немногие приходят в себя быстро, – ответил обладатель скрипучего голоса, одетый в халат; очевидно, это был врач или сотрудник лаборатории. – К тому же, памятуя наставления, мы вкатили ему приличную дозу галоперидола, так что он сейчас заторможен.

– Когда он придет в себя?

– Нейтрализация токсинов идет несколько минут.

– Эй, эксперт, ты меня слышишь? – Гольдин приблизил лицо к губам Тараса.

Тот продолжал смотреть в одну точку, демонстрируя полное безволие. Хотя мог бы и ответить. Однако пусть думают, что он все еще находится под влиянием препаратов. Если бы удалось сломать пси-барьер, созданный излучением «глушака» (вот он – взрыв «бомбы» в голове), можно было бы попытаться освободиться, но силы не восстанавливались и хотелось взвыть от обиды и злости на самого себя за бездарную подготовку и отсутствие полного расчета вариантов. Он должен был предвидеть такую ситуацию, должен был помнить, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

Что-то хрустнуло тонко, на грани слышимости, словно сломался кончик ампулы, и тотчас же в голове прошелестел теплый ветерок, разгоняя слабость. Тарас вздрогнул, с трудом заставил себя остаться неподвижным. Ветерок подул снова, очищая голову от липкой «грязи» химических соединений. Это была внешняя энергоподкачка, и осуществить ее мог только тот, кто хорошо знал резонансы психики Горшина.

Учитель!

Он еще жив!

И пытается поддержать ученика!..

– Сделайте что-нибудь, – раздраженно проговорил Гольдин. – Мне нужно задать ему пару вопросов и получить вразумительные ответы.

Врач отошел и появился у стола с пузырьком в руке и тампоном.

– Сейчас он быстренько очнется.

– Что это?

– Ничего особенного, обыкновенный нашатырь.

Тарас почувствовал резкий запах, перехвативший дыхание. В голову вонзилась игла очищающей сознание боли. К расширившимся глазам Тараса приблизилось лицо полковника.

– Ну как, супермен, очухался? Узнаешь?