Кто-то с той стороны подержал трубку возле уха и аккуратно положил ее на аппарат. В трубке Тараса раздались гудки отбоя. Мгновение он прислушивался к шумам телефонной линии с широко раскрытыми глазами, скрипнул зубами и принялся собираться. Через несколько минут он уже мчался через спящий город к дому бухгалтера, понимая, что не успеет, и тем не менее выжимая все из мотора «вольво».

Во дворе никого.

В подъезде и на лестнице тоже никого.

Дверь в квартиру закрыта, и лишь тонкий след чужеродности указывает на то, что здесь недавно побывали недобрые гости.

Тарас толкнул дверь, ворвался в прихожую – никого, порядок, вещи на местах, заглянул на кухню – тоже все в порядке, бросился в гостиную и сразу увидел лежащую на диване в одном пеньюаре Нину. Глаза у нее были открыты, в них застыл ужас, она была мертва. Это он понял сразу. Подошел, присел на корточки, уронив руки и разглядывая сотрудницу, отмечая синяки на руках и царапину над губой. Нет, ее не душили, просто держали за руки и затыкали рот, а потом… потом выстрелили в нее из «глушака», чтобы допросить без хлопот. Однако она умерла раньше – от страха и шока. Вряд ли она что-либо успела сказать…

Тарас пошевелился, стряхивая оцепенение, начал оглядываться, искать какие-то следы, но, кроме слабого ментального запаха, оставшегося от побывавших здесь гостей, ничего не обнаружил. Они были профессионалами и не тронули ни одной вещи, придя сюда с одной-единственной целью – узнать у Нины, где может скрываться сотрудник Комитета Тарас Горшин. Оставалось загадкой, почему они не догадались оставить в квартире засаду. Скорее всего, считали, что Горшина в Москве нет. И ушли, добившись цели. Или не добившись.

– Не надо было ее убивать, шакалы! – прошептал Тарас. – Вы не оставляете мне выбора!

Вспомнив о предупреждении Завьялова, он заторопился, позвонил в скорую, сообщив о «сердечном приступе» Нины, назвал ее адрес и убрался из квартиры. Нине он уже ничем не мог помочь, прошло слишком много времени с момента ее смерти. Надо было думать о живых.

Дома он переоделся, захватил только самые необходимые вещи, документы и деньги и помчался в аэропорт. Машину оставил на платной стоянке и сразу бросился к кассам, чтобы успеть купить билет на самолет до Архангельска.

Ему повезло. Посадка в самолет уже заканчивалась, но его подождали, и в двенадцать часов ночи он уже был в воздухе, пытаясь успокоить тревожно ноющее сердце. Перед глазами все еще стояло лицо Нины, то и дело сменяющееся лицом Тони, и от этого становилось еще хуже. Но передвигаться в пространстве как иерархи Круга он еще не мог, хотя душа рвалась на части и давно опередила непослушное, зависимое от физических законов реальности тело.