После слов Яги я сник. Конечно, я понимал, что мы с Эй разные и по темпераменту, и по взглядам на жизнь. Но именно это меня в ней и привлекало.

– Ты замечал, что мотыльки летят на огонь? – беспощадно продолжала Яга, слова из неё лились рекой, смывая привычную косноязычность. – Конечно, замечал. Любой свет они воспринимают как открытое пространство и думают, что там их ждёт вкусная пища и свобода полёта. Но стоит им слишком приблизиться к пламени, как бедняжки слепнут и начинают паниковать, метаться из стороны в сторону. Мотыльки пытаются сбежать, но именно свет кажется им единственным выходом, словно заманчиво приоткрытая дверь, а окружающая темнота видится непреодолимой стеной, тупиком. Поэтому они делают последний рывок и сгорают. Выход и спасение – не всегда там, откуда льётся яркий свет и струится тепло, – назидательно подытожила Яга.

Я протянул руку к тёмным волосам Яги, шёлковыми волнами спадающими ей на спину, а после обнял, уткнувшись носом в тёплое плечо. Моё сердце было абсолютно спокойно, оно не делало бешеных кувырков, не пыталось выпрыгнуть через рот и уж тем более не нашёптывало идиотских идей. Возможно, спасение действительно в тени, где правят тишина и покой. Я знал, что Яга не сделает мне больно, не предаст и не разыграет злую шутку потехи ради. Её нежные пальцы осторожно гладили мою шею, похлопывали по спине, перебирали волосы. Не знаю, сколько времени мы вот так держали друг друга в объятиях, пока дверь не распахнулась и Лёд не заорал с порога:

– Эйнштейн говорил, что две вещи безграничны – вселенная и человеческая глупость. Но он всё же сомневался насчёт вселенной. И, кажется, я только что продемонстрировал верность его рассуждений. По крайней мере, насчёт глупости.

– Ты разломал пульт управления? – спросил я, нехотя отлепляясь от Яги.

– Да! – Для убедительности Лёд взмахнул железной палкой. – Я вспоминал всё, что знаю об электропоездах, но всё сильнее осознавал, насколько глуп. Вроде как где-то мне встречалась статья о такой неисправности, как «самоход». Случайный сбор схемы тяги с последующим движением состава. То есть поезд начинает движение сам собой. Возможно, что-то подобное и произошло с нашим составом, я решил проверить.

– Но почему он тогда остановился на старом месте, приветливо открыв двери? – Я изогнул бровь. – Поезд выглядит так, словно случайно переместился во времени и пространстве, по пути захватив ещё и несколько колючих кустов. А если верить Яге, то он такие фокусы проделывает регулярно, приворовывая даже людей, рискнувших залезть в вагон, как мы. А некоторых и вовсе кровожадно затягивает под колёса. Хрумк-хрумк. Только косточки летят.