Конец представлению положил полковник, разогнав провожающих по рабочим местам при помощи мата, угроз; а, кое кому из крутящихся вокруг платформы пацанов, достались даже подзатыльники. Бойцы, в количестве одиннадцати, включая полковника, человек, бодро попрыгали на платформу; уселись и мы с доберманом и… никуда не поехали.

Паровоз чихал, скрипел своими железными внутренностями, изрыгал клубы пара, мощно свистел стравливаемым воздухом, но с места и не подумал сдвинуться.

Василий Васильевич, поминутно поминая чью-то мать, носился вдоль и поперёк, стучал, смазывал, подтягивал, таскал воду из пруда и фильтровал её через несколько тряпок, приговаривая: «Щас, Щас поедем…».

На резонный вопрос Коробова: «Какого…?», и под заинтересованными взглядами остальных дед пояснял:

– Его же гоняли и в хвост, и в гриву, а следить – шиш! Так-то он хороший; даже в таком, усталом виде хоть до Иркутска доедет, если аккуратно, только вот в ремонт бы его поставить да сделать…, – дальше машинист разразился целым рядом узкоспециализированных терминов, сплёвывая от негодования на землю и размахивая руками от возбуждения. – Тогда бы летал! Он ведь как огурчик, если с ним по-человечески. Сотню дать в час может, ей-ей не вру!

Тронулись мы лишь ближе к вечеру злые, усталые от ожидания.

… Платформа медленно тащилась, содрогаясь всем своим железным телом от вибраций, идущих от усталого паровоза. Я полулежал, прислонившись спиной к ящикам со снарядами и рассеяно поглаживал привалившуюся с боку спутницу по холке. Делать было решительно нечего, кроме как смотреть на однообразный пейзаж вдоль дороги. Неожиданно ко мне подсел полковник. Вот уж кого не ждал! Теперь от меня ему что нужно, такому… липучему человеку!

– Витя, всё дуешься за прошлое?

– Нет, – отрицательно покачал головой я. – Обидками не страдаю.

– Да ладно заливать! Я же не идиот, сам прекрасно понимаю, что любить тебе меня не за что. Расшаркиваться и просить прощения не буду, так было нужно поступить в те дни. Понимаешь?

– Тогда зачем подошли? Сделать мне предложение, от которого невозможно отказаться?

Он рассмеялся:

– Попозже к этому вернёмся. Нет, просто хотел, чтобы между нами недосказанности не было. Не комфортно мне как-то на тебя, хмурого, смотреть. Решил прояснить.

– Что же, Максим Иванович, прояснили. Зла на вас не держу, но те годы из памяти тоже не выброшу.

Коробов долго молчал, глядя на проползающие мимо нас деревья, а потом решил продолжить разговор:

– Хорошо… Будем считать, что отношения между нами стабильно нейтральные… Предлагаю для повышения градуса доверия просто побеседовать, так сказать, время скоротать.