— Ты сказала ему, где меня можно найти?! Ты выдала ему наше место! Ты могла…
— Мирек, не надо! Постой! Он же поможет тебе!
Она тоже вскочила. Но он отпрянул от нее, как от прокаженной:
— Не подходи! Ты подослана отцом! Он хочет выслужиться перед немцами! А я — то, дурак, раскис и чуть не попался на приманку! Хороши были оладьи и кофе, только дешево твой папаша меня задумал взять. Может, он уже где-нибудь тут, поблизости?!
— Мирек, милый, успокойся! Здесь никого нет! — всхлипывала Оленька.
— Врешь! — крикнул он, продолжая пятиться. — Ты предательница! Я ненавижу тебя!..
И, охваченный новым приступом страха, он бросился бежать прочь, в темноту.
— Мирек! — отчаянно крикнула она. — Мирек! Яриш! Вернись!
Шаги его стремительно удалялись, пока не замерли вдали.
Она знала, что он бежит навстречу неминуемой гибели, так как снова найти его будет уже невозможно. Она плакала, но не от обиды, а от отчаяния и острой жалости…
8
Большой грузный Кованда в штатском пальто и в шляпе шел по темной набережной, понурив голову. Он был подавлен, удручен и растерян. Нет, не обидное недоверие перепуганного подростка так расстроило его. Эту неудачу он воспринял как нечто вполне естественное. Пожалуй, он даже заранее знал, что необдуманная попытка спасти Мирека окончится чем-нибудь в этом роде. Но рядом шла Оленька и, глотая слезы, говорила ему слова, горше и больнее которых ему в жизни не приходилось слышать.
— Это ты, ты во всем виноват! — шептала дочь, неистово дергая рукав отцовского пальто. — Зачем ты служишь в полиции? Зачем? Теперь, в такое время, это значит помогать убийцам и грабителям, а не бороться с ними! Мирек сказал, что честные люди сражаются против немцев. В горах и везде… Честные люди томятся в тюрьмах и подставляют грудь под пули палачей! Мирек сказал, что честные люди не могут служить в полиции протектората! Почему же ты?.. Или ты хуже других?! А я — то, я — то всегда была уверена, что мой отец самый сильный, самый хороший, самый добрый, самый честный и справедливый! Но оказалось, даже в беде, даже в смертельной опасности человек не принимает твоей помощи, потому что видит в тебе предателя, изменника родины… Хорошо, если Миреку удастся выбраться из Праги и найти в горах партизан. А если нет? Если его поймают и замучают? Тогда ты один будешь в этом виноват! Ты один, и больше никто!
Слов этих было много, до ужаса много. Прерываемые всхлипываниями и вздохами, они бежали бесконечной вереницей, жалили, кололи, кусали. И что было самым невыносимым — Кованда чувствовал, что не смеет остановить их. Он брел по темной набережной, сам не зная куда, и молчал, молчал…