Прошло четверо суток. Океан продолжал бесноваться с неослабевающей силой.

Профессор Джексон и двое его верных друзей вот уже вторые сутки подряд ни на минуту не покидали наблюдательного поста на вершине утеса. Исхлестанные ветром, промокшие до нитки, они валились с ног от усталости, а Дик Мюррей все не появлялся.

По расчетам профессора, Дик должен был доплыть до Скалистого побережья за пятьдесят часов. Неужели с ним что-нибудь случилось? Неужели погиб? Или его выследили с воздуха ищейки генерала Лоопинга и с помощью военных кораблей загнали обратно? Но тогда Стейнхейл сообщил бы об этом по радио.

— Что будем делать, профессор? — спросил один из его друзей, молодой биохимик Уилсон, отняв бинокль от усталых, покрасневших глаз. — Может, попытаемся поискать его на островах?

— Наша легкая посудинка не выдержит такого шторма, Уилсон. Выходить в ней сейчас в море — значит обречь себя на верную гибель. Будем ждать и надеяться, — твердо ответил профессор.

Они снова взялись за бинокли и стали напряженно всматриваться в кипящую поверхность океана.

За окном была глухая ночь, наполненная свистом, воем и грохотом бури. Лачуга вздрагивала от порывов ветра, как заезженная кляча от ударов кнута, и жалобно поскрипывала.

Старый рыбак Хуан Перес чинил при свете лампы невод. Жена его лежала на кровати, закутавшись в одеяло, и молча прислушивалась к реву бури.

— Долго штормит, слишком долго! — ворчал старый рыбак. — Давно такого не было с океаном. Разыгрался не ко времени, а мы из-за него без рыбы сиди… Да еще, того и гляди, баркас унесет! Совсем плохо дело будет…

— А ты бы, Хуан, сходил поглядел, — озабоченно отозвалась жена.

— Ладно уж, схожу…

Хуан Перес отложил сети, закутался в брезентовый плащ с капюшоном и вышел из лачуги. Захлопнув за собой дверь, он несколько минут постоял, привыкая к темноте. Потом вышел из-за укрытия и ощупью побрел по тропинке к морю.

Грохот прибоя становился все яростнее. Перед последним поворотом, за которым до моря оставалось лишь несколько шагов, старик остановился и замер в полной неподвижности. Ему почудилось, будто к реву океана прибавились какие-то новые, столь же мощные трубные звуки. Сначала они казались просто воплем, но, прислушавшись, рыбак стал различать в них отдельные слова:

— Помогите!!! Люди!!! Помоги-и-ите!!! — гремело где-то за утесами с нечеловеческой мощью, словно это сам ураган молил о помощи.

Старик задрожал и откинул капюшон, чтобы лучше слышать. В громоподобном вопле звучали тоска, жалоба, смертельный страх. Рыбака стал бить озноб. Он уже хотел бежать обратно к лачуге, когда новый вопль пригвоздил его к месту.