— А вдруг я не все знаю? Посмотрим, что ты сочинишь, господин сочинитель. Что-то я сегодня слишком разговорчив. — Он махнул рукой. — Начинайте.

Альбине остановили кровь. И я увидел, что ее уже прибивают к кресту. Потом и меня повалили на землю. Неужели это на самом деле происходит? Разве в Войну распинали? Значит, да, распинали.

Когда мой крест поставили, я увидел, что делают еще три креста. Распинали мертвых. Бидо никак не мог насладиться процедурой. Третий был Валера. Его приволокли на хвосте коня и тоже распяли. Кажется, он был уже мертв.

— Я обычно сплю долго, но завтра поднимусь рано. Знаешь ли. Хочу сходить на рыбалку. Пока. Поэтому будем надеяться, что мы еще поговорим.

— Буду ждать, — ответил я. Хотелось еще что-то сказать, но Бидо уже повернул своего огромного коня и ускакал. Впрочем, и мне говорить расхотелось.

Альбина была жива. Она была в шести метрах от моего креста. Она сказала:

— Жаль, что у тебя нет своего института, Профессор. Может быть, ты бы спас нас. — И добавила: — После смерти.

Я повернул голову. Может она смеется? Нет, кажется, она была вполне серьезна.

Я не смогу без бумаги выбраться из этой истории. Можно только помечтать. Ничего не получалось. Можно ли на кресте что-нибудь придумать? Говорят, можно. Правда, церковь против размышлений на кресте.

К сожалению, пока я не научился мечтать на кресте, как Мартин Скорсезе.

Впрочем, надо попробовать.

Это был обычный дом на горе. Правда, в нем отремонтировали все, что можно. А пол сменили почти полностью. Толстые новые доски пахли свежеспиленным деревом. Терраску обложили кирпичом и установили там новую ванну. Когда я зашел, двое мужиков устанавливали над газовой горелкой трубу из оцинкованного железа.

— За сколько дом продается?

Они продолжали молча и весело работать.

— Двадцать, — наконец, сказал один. Он стоял на верху на лестнице.

— Можно посмотреть?

— Посмотрите. Пройдите туда.

Как раз появилась хозяйка. Она показала мне три большие комнаты.

— Кухня там большая. И подпол, посмотрите. Посмотрите, посмотрите: глубина в рост.