– Для тебя это так важно, Филипп?

– Еще спрашиваешь! – всплеснул я руками. – Ты хоть представляешь, чего стоило отыскать вас в этой глуши? Ангелы небесные! Да подо мной лошадь застрелили! Я в кольчуге уже седмицу ночую, а прошлой ночью нас хотели сожрать гули!

– Гули и нас сожрать хотели. Тупые твари.

Адалинда скрылась за шторой, сразу вернулась оттуда с бутылкой вина и предоставила мне откупорить ее. Я легко справился с этой задачей и наполнил рубиновой жидкостью оловянную походную кружку, единственную на столе. Пить не стал и предоставил снять пробу хозяйке; все же прозвище прилипло к собеседнице отнюдь не спроста.

Сеньора Белладонна сделала несколько медленных глотков, затем спросила:

– Что ты готов дать взамен, Филипп? И не хлопай так глазками! Информация – это товар не из последних!

Я забрал у маркизы кружку, осушил ее и вновь наполнил. В голове приятно зашумело, накатил приправленный легкой злостью азарт.

– Поручения на проведение служебных проверок, дорогая моя, на пустом месте не возникают, – в тон собеседнице произнес я и опустился на угол импровизированного стола. – Ты наломала дров, но я могу закрыть на это глаза. Если договоримся.

Сеньора Белладонна заливисто рассмеялась, да так, что едва не облилась вином.

– Мой милый нахальный мальчик! Даже если ты напишешь, что я голой танцевала на амвоне кафедрального собора или пила кровь младенцев, и приведешь неопровержимые доказательства этого, отчет все равно положат под сукно!

Я принял протянутую кружку и просил:

– А ты пила?

– Что, прости?

– Пила кровь младенцев? Точнее – девиц?

Черные глаза маркизы блеснули столь яростно, что в иной ситуации я бы не на шутку встревожился, но сейчас слишком устал, да и крепкое десертное вино подействовало на редкость умиротворяюще. Адалинда могла сколько угодно метать взором молнии, куда больше меня интересовала выцветшая этикетка бутылки. Хороший, должно быть, тогда выдался год…

– Объяснись! – тоном, полным льда и стужи, потребовала сеньора Белладонна и, демонстрируя свое крайнее раздражение, выхватила бутылку у меня из рук.

– Служанка-сарцианка с бельмом на глазу, – бросил я пробный камень.

Адалинда взболтала остатки вина, вылила их в кружку и спросила:

– Что тебе известно об этом?

Я начал загибать пальцы.