Рядом с ней стояли четыре воина в недешёвой броне и кольчугах – правда, сильно посечённых и кое-где заляпанных кровью и грязью – которые держали мечи в руках, готовые применить их для защиты своей хозяйки.

Я встал – негоже перед женщиной сидеть, – демонстративно снял резиновые перчатки, спокойно посмотрел в глаза этой женщине и чуть наклонил голову, как бы поприветствовав её.

А она, кивнув мне в ответ, повернула голову в сторону, откуда ещё четверо воинов на импровизированных носилках несли человека.

Уже по положению тела и виду обильно промокшей от крови рубашке я определил, что этот человек мёртв, и моя помощь ему не требуется. Но фамильное сходство молодого мужчины на носилках с этой женщиной говорило о том, что, скорее всего, это её сын, и, значит, тут просто отмахнуться не получится.

Повинуясь её просьбе – а скорее, мольбе в её глазах, – я присел возле тела. Нет, уже холодный, гарантированный «двухсотый», судя по проникающему ранению в грудь. Для приличия пощупав пульс, покачал головой, встал, повернулся к женщине и пожал плечами, давая понять, что помочь – не в моих силах.

Она зло усмехнулась и громким голосом произнесла:

– Все видели: даже посланник древних богов не захотел оживить моего сына, руки которого обагрены кровью своих братьев. Он связался с Арбек-ханом, и тот его предал, как он сам когда-то предал брата ради княжеского стола. Похороните их вместе – моего сына и этого потомка степных татей в одной могиле, пусть эти собаки будут и там вместе. Дай меч, – она обратилась к одному из своих телохранителей.

Тот безропотно кивнул и из-за спины вытащил длинный славянский меч в потёртых, но весьма качественно сделанных ножнах. Чувствовалось, что это настоящее оружие – не для простого воина.

Женщина взяла его в руки и тут же протянула мне.

– Возьми, посланник древних богов. Тебе он нужнее. Чувствую в тебе большую силу и нашу кровь… Тебе предстоит пройти много битв. Не опозорь его, хотя… Как раз ты и не опозоришь, и не предашь. Гниль видно сразу…

Хоть она и говорила на старославянском, я всё равно её прекрасно понимал и ощущал торжественность момента. Взяв из её рук меч, я чуть вытащил его из ножен и поцеловал лезвие, чем вызвал одобрительный гул воинов, которые кольцом собрались вокруг нас.

Рядом, поддерживаемый соратниками, уже стоял на ногах тот самый молодой воин, которому я только что «отремонтировал» ногу. Он восторженно смотрел на происходящее.

Я ему улыбнулся, и…

Всё снова вокруг меня закрутилось и завертелось, пропали и запахи, и ощущение открытого пространства…