расплавились до колен, словно пластмассовые, и он повалился на траву.

Не прошло и пары секунд, а от одной его руки и нижней половины туловища не

осталось ничего кроме пузырящейся лужи. Домовой вскинул растопыренную

пятерню, пытаясь в предсмертном отчаянии дотянуться до девочки, и – его не

стало.

У Лизы вырвался долгий-долгий вздох облегчения: неужели всё кончилось?

Изнурённый старик стоял рядом на подоконнике, опёршись руками на полку, словно

на балюстраду, и разглядывал лужу, которая ещё минуту назад была одним из его

сородичей. Казалось, он тоже никак не мог поверить, что всё закончилось.

– Ну что там? – спросил Миша дрожащим от страха и нетерпения голосом.

Сестра промолчала. А дальше всё произошло так быстро, что Лиза опять не успела

ничего ни подумать, ни почувствовать – она просто сделала. Девочка жёстким

тычком выбила полку из-под старика, и он, взмахнув руками, выпал наружу.

Старик с трудом встал на ноги и уставился на Лизу, явно не понимая, зачем она так

поступила. Когда кожа его задымилась и вздулась пузырями, он понял, что сейчас

ему нужно думать не о девочке, а о себе.

Он измученной походкой заковылял к входной двери, но через несколько шагов

рухнул навзничь. Больше старик подняться не мог – его дымящиеся ступни лежали

на траве отдельно от остального тела.

Как и домовой, он вскинул руку, но не чтобы дотянуться до Лизы, а чтобы, наоборот,