— Триста двадцатый, ко мне, перезарядка! — Сергей избавляется от картриджа из заплечного мешка. Это — последний. Остается еще запасной для пушки на поясной разгрузке КОПа. Потом — хоть вправду в штыковую.

— Третье отделение, как вы там? Живы? — интересуется Сергей, привалившись спиной к колонне.

Он приоткрывает стекло шлема, с наслаждением глотает теплую воду из фляжки. Ядреный коктейль из пыли, едкого дыма и вони паленого мяса дерет горло. Разглядывает тактическую карту. Или у него броня барахлит, или от взвода едва десяток человек осталось.

— Живы покуда, — отвечает через пролом в потолке Камински. — Эти ублюдки прут напролом, будто у них запасная жизнь в ранце.

Лицо капрала из провала шлема светится белозубой улыбкой. Лихорадочно блестящие глаза разглядывают помойку из трупов и строительного мусора.

— Патронами не поделитесь? — с надеждой вопрошает Сергей.

— Сам собери. Там внизу наших много было, — равнодушно откликается Камински. — Голову береги. Снайперы где-то рядом, «мошки» их в упор не видят.

Сергей, чертыхаясь, пробирается через разгромленный холл, прячась за грудами обожженных кирпичей. Натыкается на чью-то ногу в имперском ботинке. Разгребает каменные обломки в поисках подсумка. Есть. Всего пара магазинов. Одна осколочная граната. Одна дымовая. Кассета для подствольника. Хоть что — то.

Он старательно сдувает пыль с трофеев, распихивает их по подсумкам. С сожалением смотрит на свою густо забитую пылью винтовку. Почистить бы. Не решается, ограничивается поверхностной чисткой. Неуклюже развернувшись на месте, он пускается в обратный путь, к укрытию за остатками стены.

По плечу с размаху бьют тяжелой палкой. Автодоктор мгновенно реагирует, впрыскивая обезболивающее. Неслышный выстрел с улицы почти не различим в шуме очередного челнока.

Сергей замирает на полу, прислушивается к ощущениям. Боли вроде нет. Хотя из-за химии ее так сразу и не различишь. Эйфория боевого коктейля густо бродит в крови, превращая страх и боль в сосредоточенное блаженство. Крови нет. Рука нащупывает здоровенную вмятину в наплечнике. Пуля прошла по касательной. Повезло.

Бдительный КОП дважды бухает из пушки. Выхлопы закручивают до потолка клубы пыли. В уличном дыму расцветают вспышки.

— Я КОП-320, опасные животные уничтожены, — докладывает Триста двадцатый. — Опасное животное не распознается электронными средствами. Опасное животное распознается только в оптическом и акустическом диапазонах.

— Круто, Триста двадцатый. Ты мне жизнь спас.

— КОП-320 обещал, что человек Заноза не перестанет существовать. КОП-320 доволен.