Если бы у Сергея был рот, он бы непременно его открыл. В башке теснятся хороводы вопросов. Выбрать бы хоть один.

— Слушай, а ты кто? — силится спросить он.

— Мог бы и сам догадаться, — обижается голос. — Я был о тебе лучшего мнения.

— Скажи, — торопится Сергей. — А те, что сегодня умерли, они что, получается — просто тебя не дождались?

— Почему именно меня? Я тут не один. У нас, брат, тут такая вертикаль. Словом, полная бухгалтерия.

— А те, в которых мы стреляли? — допытывается Сергей.

— Слушай, ты думаешь, ты один такой умный!? — возмущается голос. — Меня, между прочим, другие ждут, так что не задерживайте очередь. Ладно… Тут такая петрушка. Каждому свое. Кто хочет умереть — умирает. Кто хочет жить — живет. Каждому воздается то, что возжелается. Если успеваем, конечно. А так — что выйдет, то и получается. Те, кого ты убил, рождены, чтобы отдать жизнь во славу Демократии. Именно так, с большой буквы. Так что ты им сегодня как бы услугу оказал.

— Получается, те из наших, кто сегодня погиб, просто недостаточно хотели жить?

— Все-таки за обезьянами приглядывать не в пример проще. Никакой тебе гребаной жизненной философии. Ладно, как говорится, получите и распишитесь. Мне действительно пора. Бывай, солдатик. — Голос удаляется, шелест травы стихает.

Темнота густеет. Из нее постепенно проступают мутные контуры. Обвалившиеся стены. Сорванные с петель двери. Перекосившийся потолок с большим проломом посередине. В пролом видны яркие точки. Звезды.

Хочется пить. Кружится голова. Слегка тошнит. После хорошей дозы всегда так. Надо бы выломать из гнезда блок автодоктора. Кажется, болит каждая косточка. Где-то не слишком далеко погромыхивает. Забрало почему-то поднято. Настойчивое шевеление в мозгах. Такблок показывает одинокую зеленую точку рядом. Триста двадцатый. Цел, зараза. Бьется в башку через командный чип. Успокойся, дружище. Все путем… кажется.

Ноги полузасыпаны, но действуют. Сергей с наслаждением шевелит ими. Вытаскивает из кучки щебня сначала одну, за ней другую. Осторожно садится. Прислушивается к ощущениям. В голове словно порылись совком для мусора. Собственное имя вспоминается с некоторым напряжением. Откуда я? Ах да, из этих, как их, — из «Диких пчел»! Славно полетали, пчелки. Жаль, недолго.

Надо что-то сделать. Ах да, связь.

— Здесь Заноза, Копье-один. Всем, кто меня слышит. Прием, — бормочет он сухими губами.

Прерывистый гул и треск помех. Скользящая трансляция. Броня повторяет вызов на десятках диапазонов. Хрен тебе! Полная демобилизация.

— Здесь Заноза, Копье-один. Всем, кто меня слышит. Нахожусь в окружении. Запрашиваю помощь. Прием.