Рядом с кивернитом стояла щупленькая девушка с мертвенно белой кожей и затуманенными глазами. Её тонкие рога оказались покрыты густой паутиной. Короткое светлое платьишко шевелилось от ветра. Если б не странности в её внешности, Борисов бы сразу продолжил свой бег. А так роковые секунды промедления стоили ему свободы.

Со стороны вагонов с бовемцисами послышался нарастающий свист. В следующее мгновение бес почувствовал, как его тело пронзило что-то острое. Холод ужалил в районе правой лопатки. Аделард тут же упал на шпалы, подумав при этом, что повторил судьбу того вертерунта, который валялся на соседних путях в оранжевой жилетке.

— Не убивать, — прогудел в его голове чарующий мужской голос, и Борисов повернулся лицом к киверниту.

Тот продолжал держать полусонную Иру, точно тряпичную куклу, и жестом раздавал указания монахам. Бородачи уже вовсю обступали пойманного беса, с омерзением оценивая его внешность.

— Скормить его нашей скотине, Данталион? — уточнил один из них, обращаясь к владельцу венка.

— Не надо тратить их на всякую мелочёвку, — вновь прозвучал бархатистый голос кивернита, и теперь Аделард был уверен — тот общается со всеми телепатически.

— Так выпускать? — спросил другой бородатый мужчина, патрулируя железнодорожные пути между вокзалом и вагонным составом.

— Только на люциферитов, — поставил Данталион главное условие и жестом велел поднести к нему беса с изумрудами вместо глаз.

Монахи мигом исполнили приказ, схватив Борисова за ослабшие руки и копыта. Теперь он ощутил болевой приступ в полном объёме. Холод наполнял почти всю спину, словно под лопатку воткнули острую сосульку. Аделард попытался задеть своих противников рогами, но не смог пошевелить шеей. Его сгрузили на перрон, как мешок картошки. Снегирёва осоловело посмотрела на своего сородича и решила спрятаться за спину Данталиона.

Тем временем раздался протяжный скрип со стороны вагонов для животных. Несколько бородачей спешно открывали двустворчатые двери, высвобождая бовемцисов. Огромные чёрные быки принялись выпрыгивать на железнодорожные пути, разметая вокруг себя рельсы и шпалы. Один из них запрокинул голову с могучими толстыми рогами и проревел на всю округу. Глаза зверя налились синим огнём, а из ноздрей заструился пар. Двое других бовемцисов нюхали что-то в руках монаха. Кажется, это была одежда.

— Пособник люциферитов, — обрадовался владелец серебристого венка, склонившись к раненому бесу. — Сейчас мы узнаем всё, что ты видел и делал…

С этими словами кивернит схватился за его рога. На них тут же возникла паутина, которая стала разрастаться, точно живая. Борисов попытался мотнуть головой, но взгляд затуманила пелена, погрузившая его в долгожданный сон.