Светочка посмотрела на папу. Дядя Витя отрицательно покачал головой: эта не окосеет, нечего и надеяться.

Молдаванка приехала из Кишинева и оказалась умнее обеих. Со Змеем поговорила ровно один раз, представилась неразборчиво, зато внимательно посмотрела в глаза. Что-то поняла, кивнула – и больше не беспокоила. По парикмахерам не бегала, гладкие черные волосы уложила обыкновенной расческой. Простое черное платье привезла с собой и сама же выгладила, размахивая утюгом с пугающей легкостью. Только дядя Витя понял, что девчонка орудует не утюгом, а ручным активатором для мета-материала. Значит, платье кишиневской гостьи на балу сможет принять любой цвет, удлиниться или укоротиться по желанию – или даже, в некоторых пределах, поменять покрой.

Но и хитрая гостья сочла соперницей Инь-Янь. Блондинка? Отлично: я брюнетка! У беды глаза зеленые? Значит, контактные линзы вставляем алые!

Проверила образ перед зеркалом. Как бы невзначай поинтересовалась у Инги:

– К твоему костюму идет катана, ты знаешь?

Инь-Янь стрельнула глазами, хмыкнула:

– Знаю.

– Ну-ну, – пробормотала кишиневская, переоделась как по тревоге, за двадцать четыре секунды – Инь-Янь засекла время из интереса – и увеялась в город на остаток октябрьского дня.

Сама же Инь-Янь попрощалась с родителями Змея:

– Людмила Павловна, Степан Игоревич, моя помощь больше не нужна? Если что, я тут недалеко, в клубе.

* * *

В клубе завершилось очередное занятие по программированию. Перед воротами родители рассаживали по машинам радостно галдящих детишек. Змей с Шарком гремели внутри столами. Сэнмурв с парой викингов в ангаре шуршали брезентом, укутывая драккар на зиму. Они ведь и пришли когда-то в клуб потому, что искали место сперва для постройки, а потом для хранения двенадцатиметровой реплики “Гокстада”.

Снежана собирала клубные ноутбуки – почти все программисты нового набора имели собственные, выдавались всего два или три, так что работа закончилась быстро.

– Привет, – Инь-Янь уселась прямо на стол, потерла виски. Поправила выбившийся из голенища джинсовый край брючины, кивнула на Змея:

– Ему это игра, тебе – нет. Он, если что и полюбит навек, так эту свою Орбиту. Внеземелье! И ведь не мог хотя бы красиво соврать, правду резанул. Олень! В семнадцать лет он прямо так уже на всю жизнь выбрал! Да он через год все сорок раз перерешит!

Снежана ответила негромко, но твердо:

– А мне достаточно. Несколько дней хотя бы. Ты прости, что я это все на тебя. Но я с мамой поговорила – та мне упаковку презервативов. А я не собираюсь в постель, зачем? От одного прикосновения у меня ноги подкашиваются, как у той несчастной псины от электрошокера! Инга! Ты чего плачешь?