— А кто именно? — с подозрением спросил профессор.

— Команда, возглавляемая Рудольфом Мерчиком. Я уже заручился его полной поддержкой.

— Ах, Мерчик… — Тальбот неодобрительно поджал губы. — Знаком с его работами. По-моему, ничего интересного.

— Вам виднее, — Механик позволил себе улыбнуться. — В любом случае Мерчик как физик-климатолог успел сделать себе имя в научных кругах. Он не глуп и желает сотрудничать.

— Хм… — профессор все еще сомневался.

— Признайтесь, вам же хотелось покопаться в моем изобретении? — в голосе Механика послышались коварные нотки. — Теперь у вас будет такая возможность.

— Да, хотелось — это очевидно, — Тальбот пожал плечами. — Но я еще не дал согласия.

— Считайте это предложение своего рода благодарностью за мое спасение. Не проведи вы тогда эксперимент, я бы до сих пор болтался между небом и землей.

— Даже если я соглашусь, это не будет означать, что я разделяю вашу позицию и методы, — заметил Тальбот, бросив быстрый взгляд на Макса, сидевшего справа.

Его ассистент выглядел расстроенным и раздраженным одновременно. Он явно был не в восторге от общества Механика.

— Не разделяйте, но не пытайтесь препятствовать. Я устал от этого… Просто не сомневайтесь в том, что все, что я делаю — станет благом для следующих поколений. Мы узнаем друг друга лучше, и вы поймете меня, как поняла Маргарет Леманн.

Механик, ища поддержки, посмотрел на сидящую рядом женщину. Маргарет ободряюще кивнула.

— Как бы то ни было, но пока аппараты в столицах включены и работают синхронно, небесам и солнечному свету ничего не грозит. Мне кажется — это гениальное решение. — Ученый довольно улыбнулся. — Я дал обеим сторонам оружие, которое может уничтожить противника в любой момент, но ради собственного выживания они вынуждены сотрудничать. Возобновление войны между Небрусом и Островным содружеством невозможно.

— Но какой ценой… — угрюмо проронил Макс.

— Ценой?! А что стоили ваши жизни до этого? — возмутился Механик. — Вас использовали, заставляли убивать друг друга как скот во имя чужих интересов! Вы шли на смерть и убийство себе подобных по мановению руки горстки наглецов и называли это патриотизмом, а я дал вам возможность умереть за собственные интересы и стал чудовищем. Безусловно, я еще не раз услышу подобные упреки… — ученый покачал головой. — Но я готов. Пускай я буду вызывать ненависть у жителей материка и островов в равной степени — лишь бы их ненависть была направлена на меня, а не как прежде друг на друга. Пройдет время, бывшие противники забудут разногласия и станут жить и работать сообща.