— Питер, — попросила Мэри, — я посмотрела, а теперь, может быть, ты внесешь сиденье на веранду? Или лучше прямо сюда, чтобы высохло. Мне так хочется, чтобы летом оно было такое же красивое.
Питер так и сделал, потом они перенесли дочкину кроватку в гостиную, где уже стало теплее.
— Хочешь чего-нибудь поесть? — спросила Мэри. — У нас полно молока, пей, если можешь.
Он покачал головой.
— Я совсем не могу есть. А ты?
Мэри молча покачала головой.
— А если я приготовлю тебе подогретого коньяка с лимоном? Может, выпьешь?
Она чуть подумала.
— Попробую… — и плотней запахнула на себе халат. — Мне
Огонь в камине пылал вовсю.
— Я пойду принесу еще дров, — сказал Питер. — А потом приготовлю тебе горячее питье.
Сгущались сумерки. Питер подошел к поленнице, пользуясь случаем, достал из багажника сверток и съел подряд три сандвича. Когда он вернулся в гостиную с поленьями, Мэри стояла возле дочкиной кроватки.
— Как ты долго! — упрекнула она. — Почему ты там застрял?
— Были кое-какие неприятности, — сказал он. — Наверно, опять пирожки с мясом виноваты.
Лицо Мэри смягчилось.
— Бедный мой Питер. У всех у нас неприятности… — Она склонилась над кроваткой, потрогала дочкин лоб; малышка теперь лежала вялая, видно, уже и плакать не хватало силенок. — Питер, по-моему, она умирает…
Он обнял жену за плечи.
— И я умираю, — негромко сказал он, — и ты тоже. Всем нам уже недолго осталось. Вот чайник вскипел. Давай выпьем это питье.
Он отвел ее от кроватки к камину, где разжег теперь настоящий костер. Мэри села прямо на пол, и Питер подал ей горячее питье: подлил в коньяк кипятка и выжал туда же ломтик лимона. Пристально глядя в огонь, Мэри понемножку отпивала из стакана, и ей стало полегче. Питер и себе приготовил такую же смесь, несколько минут они сидели молча. Потом Мэри сказала: