Каска пришлась ему почти впору, — то ли башки у местных были маленькие, то ли у него большая, под стать широкой физии, — вот только каска упиралась в воротник энергожилета, и крутить в ней этой башкой оказалось не очень удобно. Ну и ладно, — если он опять куда-то грохнется, то не сможет свернуть себе шею. Нашлись тут и батареи к энергожилетам, — но они после перехода оказались, конечно, разряжены, и с ними Йаати решил не связываться. В конце концов, он и так получил сильно больше того, на что смел надеяться.

Он повел плечами и вздохнул. Теперь он был более-менее готов, — а значит, надлежало начинать.

5.

Что делать дальше, он не слишком представлял, а потому рысью выбежал в ангар, — сейчас он уже не мог стоять на месте. Бег в противогазе оказался, правда, тем ещё удовольствием, — Йаати начал натурально задыхаться. Он сорвал резиновое рыло и замер, упершись руками в колени. Сердце опять подкатывало к горлу, — всё же, для таких вот подвигов он был тренирован неважно, да и вес снаряжения тоже давал себя знать, — на нем сейчас было килограммов двадцать, если не больше. Недаром в армию берут лишь с восемнадцати, — да и то, только тех, кто тянет не меньше семидесяти килограммов. В самом же Йаати набиралось чуть больше полусотни, — по крайней мере, было прошлой осенью, когда его взвешивали на школьном медосмотре. С тех пор он здорово подрос, — но за своим весом он никогда не следил, к чему? — и не знал, сколько весит вот сейчас. А, уже и неважно, — времени расти и отъедаться у него всё равно нет…

Отдышавшись, Йаати подобрал автомат (задыхаясь, он бросил оружие, вот стыдоба-то…), напялил каску. Противогаз некуда было деть, и он кое-как запихнул его за пазуху. Вновь недовольно мотнул головой, — и помчался к подъемнику. Здесь, к его счастью, были просто кнопки, и он поехал наверх на огромной прозрачной платформе. Сердце билось часто и туго, но страшно ему сейчас не было, — ладно, не настолько, чтобы зубы выбивали дробь и тряслись руки, но, в основном, потому, что он не мог поверить, что всё это происходит с ним наяву. Останься он дома, — он бы, разинув рот, бродил сейчас по улицам Тай-Линны или волновался перед первой в жизни поездкой на троллейбусе…

Йаати скосил глаза вниз, на свои босые ноги. Казалось, он стоит прямо на затвердевшем воздухе, и в это в самом деле с трудом верилось. От одного взгляда вниз, в пропасть между сходящихся ребристых стен, закружилась голова, и он недовольно мотнул ей, — собственная пугливость уже начала его злить. Ладно, — совсем скоро, где-нибудь через полчаса, всё это вообще кончится, — так или иначе, — а уж эти полчаса он как-нибудь потерпит…