С мрачной решимостью заглянув в черное дуло вдруг оказавшегося нацеленным на меня бластера, я заявил:

— Нечего нам завершать!

Губы Метары сложились в ухмылку, которая невообразимо уродовала ее лицо.

— Ну, это ты так считаешь. Я же думаю иначе. Сам посуди, как я могу дать свободно уйти синтету, чье существование непросто противно природе, а даже оспаривает некоторые из ее фундаментальных законов?

— По-вашему, этим пистолетиком меня задержите?

Она скосила свои холодные глаза-изумруды на оружие, поразмыслила немного, а затем взяла и отбросила его в сторону, словно мусор.

— Ты прав. Неэффективный способ заставить тебя подчиняться.

Заглянув ей в лицо, я почувствовал слабый отклик, донесшийся из глубин подсознания, которое про себя всегда называл ящиком.

— Вы здесь претор.

Метаре такой ответ понравился.

— О, ты просто очаровашка, Риши. Спектакль обманул Аргуса, который попросту не способен видеть того, чего не хочет. Истина ему не важна. Только убеждения. А это делает его весьма полезным инструментом, но никак не более.

— Ах, бедняжка, — вставил я. — Интересно, а он догадывается, что его используют?

Пожав плечами, Метара сказала:

— Даже если и так, он слишком предан мне, чтобы противиться. Да и кто бы устоял против этого? — Она указала на свое безупречное во всех смыслах тело и игриво подмигнула. — Если знаешь, что ему нужно, мужчиной совсем не трудно управлять.

— Только с Мекетом вы обломались, разве не так? — И тут же осознал, что подобное невозможно в виду почти двадцатилетнего промежутка времени. — Хотя, нет, погодите… Это наверняка было задолго до вас…

Однако, к моему немалому изумлению, Метара объявила:

— Нет, ты прав — все это время у руля куатов была я.

— Но… как тогда?

— Проще некуда, — проговорила она и вдруг сотворила нечто, заставившее меня взглянуть на нее по-другому. Как будто проекция спала или что-то подобное ей… Короче, спустя мгновение, передо мной очутилась, облаченная в те же черные одежды, древняя старуха. Редкие седые прядки, точно солома… лицо, и цветом и текстурой напоминавшее жеваную-пережеванную бумагу… и два глаза, внезапно засиявших посреди тошнотворной маски изумрудным огнем.

— Ну и как тебе фокус? — проскрипело оно.