– Ну, че ты? Не кукожься. Давай. Вот сюда. На коленки.

– Деньги сначала.

– Деньги ей! А я, может, сначала пробу снять хочу! Удостовериться! Качественно или нет! Ну!

– Ай!

– Шире! Шире давай! Во. Во-о‑о. Во-о-о‑о…

– Сейчас. Секундочку. Так неудобно.

– Это не тебе должно быть удобно, зайка. Не тебе, сучка. Не тебе, шлюшка. Не тебе, не тебе, не тебе.

* * *

– Что ты на меня уставился?

– Ничего.

– Ну и все. Ты что, не знал, кто я? Куда попал? И вообще, твой час кончился уже.

– Я… Ты тут ни при чем. Извини. Мне уйти?

– Да куда ты пойдешь… Такой. Лежи уже… Так и будешь молчать?

– Про Хантера. У Гомера там про Хантера, в этой книге его?

– Я думала, ты мне скажешь. Ты знаешь его?

– Хантера? «Знаешь»?! Он разве… Он разве живой? Ты его видела?!

– Видела. Это про него должна была книга быть, а не про меня. Гомер с ним шел. Они вместе были. А потом уже мы все.

– Когда? В каком году?

– В прошлом. Эта вся история его, которую он писал – я ему просто подвернулась под руку. Он все героя искал. Из мифов. Он смешной такой, Гомер. Я заглядывала ему через плечо, когда он в тетрадке писал. Он Хантера таким изображал… Загадочным… Как будто у него чудовище внутри. И будто бы это чудовище пытается вырваться наружу. Гомер… Он поэтом хочет быть.

– Он Гомером хочет быть. А я вот…