Летяга шагнул вперед, как медведь на цепи. Повел башкой, виновато скосился на Артема. Шумно выдохнул лишний воздух. Посмотрел на гранит. Толпа молчала. Артем не мог разорвать губы, Леха жевал желе из крови.

– Мы еще давно следили за Артемом, – приступил Летяга. – Весь последний год. Знали, что он несколько раз в неделю поднимается. Выходит со станции ВДНХ, идет к высоткам «Триколор» там, по Ярославке. У нас позиция была оборудована напротив. Смотрели. Несколько раз в неделю пытался выйти по радио.

Летяга его сдавал. Артем слушал. Тыкался языком в горький клей, мычал через ноздри. Наваливалось, как холодный острый щебень, как сырой только что наколотый грунт, на ноги, на руки, на грудь – бессилие.

Были тут Артемовы товарищи: Сэм, Степа, Тимур, Князь. Померещилась Аня, за мужскими плечами задавленная. Присмотрелся – она? Потерял.

– Вы знаете… – говорил Летяга. – Про то, что война с Западом не кончена. Что они только и ждут, чтобы мы себя выдали. Мы, конечно, сразу заподозрили Артема в том, что он пытается выйти на связь с кем-то там. Демаскировать. Может, помочь навести даже на нас… Человек был новый. И полковник сказал: следить. Невзирая… Ну, короче. Потом еще эта история… С радиоцентром. Вы слышали уже, наверное.

Люди зашуршали.

Аня!

Аня появилась. Вырвалась из чьей-то клешни, протиснулась в первый ряд. Нашла Артема глазами, больше не отпускала.

– Сбиваешься, – строго сказал Мельник. – Сначала нам про депешу.

– Да. Ну. Тут так. В общем, с Артемом все было почти ясно. Что вероятно работает на противника. Преследует цель раскачать обстановку. Демаскировать Москву. Навести огонь. И с депешей…

Артем дергался, извивался, но его держали крепко. И во рту не было даже крошечного отверстия, чтобы сказать через него Летяге про вторую минус – да и вернул уже Летяга этот долг, а сам Артем перезанял крови у Бессолова. И на что? Чтобы до петли доковылять самому?

Летяга его больше не хотел видеть.

Он уже говорил четко, как будто с диска играл.

Из толпы даже редкие знакомые теперь щурились на Артема как на чужого, как на ядовитую тварь, которую раздавить.

– А что насчет Москвина? – спросил Мельник.

– Насчет Москвина, – повторил за ним Летяга. – Насчет Москвина такая история. Артем меня вытащил из бункера, когда мы против Корбута с его спецами там сидели. Когда Десятого похоронили, Андроида, Ульмана, Рыжего, Антончика…

– Я всех помню, – перебил Мельник. – Не надо.

– Вы их всех помните, да. У вас этот список. Мы все видели. И я чуть не сдох сам. И Артем мне сказал: ты понимаешь, что мы вот привезли патроны, двадцать тысяч патронов – красным? Москвину? Мы их привезли сукам, которые наших пацанов убивали? По приказу Мельника. Я понял. Мы их память продали. Понял, зачем они умерли. Ни за чем. Что политика.