— Она не высший эпик. Хватит одной пули, чтобы ее прикончить.

— Если при этом пуля будет еще и того же размера, что она сама…. мотиватор уж точно не пострадает.

Я поморщился, пробираясь по коридору. Ночной Сокол был прав.

— Последи за ней для меня.

— Уже. Одна из камер настроена на автоматическое слежение. Джонатан снова заговорил.

— Соедини его со мной, но не с остальными. Не хочу их отвлекать. И еще, Ночной Сокол… постарайся, пожалуйста, чтобы они остались живы.

— Постараюсь. Забери тот мотиватор, пацан. И побыстрее.

43

— Мне вовсе не хотелось быть здесь…

Пробираясь по туннелю в тошнотворном зеленом свете химических светильников, я вынужден был слушать Профа.

— Мне хотелось сидеть тихо и не высовываться, — продолжал Проф, с пыхтением отражая атаки. — Мне не хотелось чересчур напрягаться самому и напрягать мою команду. Это все ты виноват, Дэвид. Все, что сейчас происходит, — твоя вина.

Сражения я видеть не мог. Шлем оставался на мне, но главной моей задачей теперь были Лазейка и мотиватор. Один экран показывал карту пещер с местоположением цели, другой — вид с наблюдавшей за ней камеры. Оба экрана парили по краям моего поля зрения — мне требовался чистый обзор перед глазами.

Я ступал осторожно — мне не хотелось спугнуть Лазейку.

— Тиа… — прошептал Проф. — Ты вынудил меня к этому, Дэвид. Ты и твои идиотские мечты. Ты нарушил равновесие. Тебе следовало признать, что я был прав.

Я заскрежетал зубами, чувствуя, как к лицу приливает кровь. Я не мог позволить себе поддаться на его провокацию, но слова его несли в себе опасность — по причинам, которые он вряд ли знал. С тех пор как я последний раз побывал в бою, в Острой башне успело случиться многое.

Что-то таилось внутри меня. И как бы ни раздражали звучавшие в моих ушах унизительные слова Профа, по-настоящему врезались в мою душу насмешки Заграбаста, которые я слышал от него на крыше.

«Истинно человеческая сущность проявляется в них в первые же мгновения, Дэвид… Новые эпики. Они убивают, разрушают, ведут себя так, как повел бы себя любой, если лишить его всех ограничителей. Человечество — раса чудовищ, которых с трудом удается заковать в цепи…»

Лазейка. Нужно было сосредоточиться на Лазейке. Именно она являлась сейчас главной проблемой! На что она была способна?

Она… она умела ускоренно перемещаться, а также изменять размеры предметов и живых существ, включая саму себя. Для этого, однако, ей требовалось сперва до них дотронуться. Эффект ее манипуляций с размерами держался несколько минут — он не являлся постоянным, но она могла что-то уменьшить и так его и оставить, после чего либо оно само возвращалось к прежним размерам, либо для их изменения вновь требовалось ее касание.