— Государём. Без всяких там Виталиков и Владиков. И вообще, прикажи отменить мой поиск по номеру телефона, иначе добросовестный служака Пафнутьев очень возбудится. Поверь, нам с вами это совершенно ни к чему.

— Нам с вами? — хмыкнул Цесаревич.

— Да, нам с вами. Тебе, Государю и мне. Что непонятного?

— Встретиться с нами хочешь?

— Ага. — Иван, судя по голосу, оставался вполне спокоен.

— Ты сдаться собираешься, Ванюша? — продолжал нагнетать Цесаревич.

— Не говори чепухи, Саша. Речь идёт о взаимовыгодной сделке.

— Да пошёл ты, Ваня! — ухмыльнулся в трубку Александр. — Вертел я взаимовыгодные сделки с тобой после того, как ты присягу нарушил!

— Ты лучше других знаешь, после чего я присягу нарушил! — заорал Иван. — Я перед тобой, бл@дь, на коленях стоял! Умолял тебя! А ты…

— Что я? — теперь орал уже Цесаревич. — Ты сам знаешь, что по-другому я поступить не мог!

— Да пошёл ты!.. — связь оборвалась.

Александр Николаевич начал нервно ходить по кабинету. Воспоминания о войне нахлынули на него с новой силой. Заглянувший в кабинет адъютант, наблюдая состояние патрона, молча показал, что номер звонившего так и не удалось отследить, а Цесаревич, отмахнувшись от адъютанта, наполнил бокал с коньяком до краёв, и, делая большие глотки, не замечая вкуса, выпил бокал до дна.

Телефон зазвонил вновь.

— Слушаю.

— Саша, надо действительно встретится и переговорить. С тобой и Государём. — голос колдуна уже был спокоен. — Можете Леську мою в заложники взять, она и так у вас всегда в этом качестве была…

— Давай. — равнодушно ответил Цесаревич. — Коньяк есть, в Кремль тебя пропустят. Жду.

— Не пойдёт, Саша. Договаривайся с отцом, я около Жуковки. Он ведь у тебя в вашем поместье? А в Кремле слишком много лишних глаз.

— Хорошо, Ваня, я выезжаю. По дороге постараюсь убедить отца при встрече тебя убивать не сразу, а хотя бы выслушать. Как свяжемся?

— Я тебя сам наберу часа через полтора. Услышимся. — Связь оборвалась.