— Не хотел бы я оказаться там на твоём месте. — пожал руку Виктор. — Но поступил бы так же! Увидимся.

Когда мы с Сашкой Петровым вышли из ресторана, я оглядел улицу. Места повреждения на дороге были уже перекрыты бетонными блоками с красными предупреждающими фонарями, разбитые машины убраны, а мои Дворцовые выставлены в цепь.

— Владимир Иванович, к чему всё это? — устало спросил я у начальника охраны, стоящего у ведущей «Волги».

Напряжение последних часов всё-таки сказывалось, да и тело продолжало тянуть.

— Приказ Александра Николаевича. — улыбнулся ротмистр. — Сказано охранять вас от ещё каких-нибудь великих подвигов.

— Ясно. — махнул я рукой. — До Пожарских подбросите?

— Присаживайтесь, Алексей Александрович. Александр Владимирович. — он кивнул Петрову. — Не извольте беспокоиться. Вмиг домчим.

Уже в машине спросил друга:

— Ты как?

— Лёшка, ты, конечно, сегодня дал! — однако, никакого восторга в голосе Петрова я не услышал. — Это вот так всё обыденно происходит? — он смотрел на меня.

— Саша, сформулируй, пожалуйста, свой вопрос более понятно. — попросил я.

— Ты не задумываясь убил троих человек, а потом их сжег… Понятно, что самооборона, но что ты чувствуешь сейчас?

— Усталость, Саша, просто усталость. Я пока до этих троих добрался, кучу нервов потратил. — он продолжал смотреть на меня, не удовлетворившись ответом. — Хорошо, Саша, я ничего не чувствую. Ни раскаянья, не жалости, ни сожаления. Они враги, Саша. И если не я их, то они меня. Всё просто, так меня Прохор учил, и теперь я в этом с ним полностью согласен. Не я первый начал, если тебе так угодно. И только давай не будем тут на ровном месте глубокие философские мысли разводить, типа, тварь я дрожащая, или право имею. Схожу в церковь, свечки поставлю самые дорогие за упокой души рабов божьих Никпаев. А все эти рассуждения оставь псевдоинтеллектуалам и салонным бездельникам из Света.

— Лёшка, когда ты успел так измениться? — он смотрел на меня осуждающе.

— Было время. — усмехнулся я. — Слушай, а с теми двумя Валькириями хочешь поквитаться? Могу устроить.

Петров прерывисто задышал и сжал кулаки.

— Что и требовалось доказать. — улыбался я. — Ты же сам меня как-то просил показать такую жизнь. Сегодня ты её увидел. Понравилось?

— Нет. — буркнул он. — Но ты-то когда успел к такой жизни привыкнуть?

— После того, Сашка, как несколько раз чуть не сдох от этой самой жизни. Я, кстати, и сегодня готовился умереть, но не сложилось.

Петров смотрел на меня круглыми глазами: