От вида ползущих вниз по стеклу водяных струек Анне почему-то невыносимо захотелось курить, однако открывать окно до приезда экспертов она не решилась, а сорить пеплом на месте преступления было ещё большим свинством в отношении судебных медиков. Потому женщина лишь достала из нагрудного кармана почти пустую, зато не промокшую сигаретную пачку, выбила ударом ладони папиросу и сунула её в зубы, не зажигая. Пожевав фильтр, буркнула:
— Чёртова ночь. И чёртов дождь. Почему вызов не мог прийти солнечным днём?
— Их тут не бывает. Это столица, здесь всегда дождь. — С плохо скрываемым сарказмом произнёс у неё за спиной детектив Бёрк.
— А если ты работаешь в полиции — то ещё и всегда ночь. — Добавил Тёрнер. — Потому что днём ты спишь.
Хелси не успела придумать достойный ответ — без всякого предупреждения пол квартиры содрогнулся. Огненный клинок, пронзающий мрак за окном, мигнул и… погас — выключалась подсветка. Вместо этого на половину высоты башни от её основания взвился багровый язык живого пламени — учитывая расстояние, просто гигантский.
— Что за… — Только и успела выдавить женщина, когда пол дрогнул вновь — пламя сверкнуло где-то правее, и ближе к наблюдателям. И снова. Снова. Огненные пузыри взрывов взбухали на тёмном полотне спящего города тут и там, короткими вспышками выхватывая силуэты крыш.
— Каждый следующий ближе! Назад! — Следователь Тёрнер схватил Анну за плечо и потянул на себя. Та, опомнившись, послушно отшатнулась. Как раз вовремя — ударило где-то совсем рядом, стёкла в раме разлетелись тысячей осколков, и в квартиру ворвался влажный ветер, несущий капли дождя. Вдалеке приглушённо взвыли сирены…
* * *
«Уж лучше б ливень» — мрачно думала Хелси, безуспешно пытаясь поднять пропитавшийся влагой воротник плаща. Мерзкая морось, в которую выродился к полудню ночной дождь, уже даже не лилась струями с серого неба — просто висела в воздухе водяной пылью, сплошным облаком, от чего очки женщины словно бы запотевали, и их приходилось поминутно протирать. В очередной раз вытаскивая носовой платок, Анна с лёгкой завистью косилась на стоящего рядом инспектора Диксона — тому на погоду было, похоже, плевать. Ветеран НАР, известный среди коллег просто как Старик, покачивался с пятки на носок, сунув руки в карманы брюк и чуть заметно улыбаясь. Его длиннополое пальто было расстёгнуто и распахнуто, шляпу он оставил в машине, но лезущая за шиворот влага пожилого сыщика совершенно не беспокоила.
— Ты представляешь — вокруг жилые дома, сотни три окон сюда выходит, и всё равно никто ничего не видел. — Говорил он, обводя взглядом маленькую площадь с тумбой постамента в центре — осталась от снесённого ещё в годы революции памятника. Перед этой самой тумбой было расстелено белое полотнище метров семь на восемь — именно из-за него двое инспекторов торчали сейчас под дождём, укрываясь от порывов ветра за фургончиком судмедэксперта. Вернее, торчал один, Диксон — женщина лишь завернула к нему по пути в полицейский участок.