— Где он?

— Он мёртв.

— Покажи мне тогда его тело.

— Боюсь, это невозможно.

— Не играй со мной, ничтожество!!!

Внезапно тяжёлый кулак фаталока ударил по деревянному канцелярскому столу с такой силой, что тот с грохотом разлетелся на десятки мелких частей. Тарантул вздрогнул, побледнел ещё сильнее и в страхе попятился назад от этого разъяренного железного монстра.

— Людовик 14 потребовал Виктора себе, для того чтобы затем казнить его перед толпой в Версале. Я не мог начинать ссору с таким влиятельным рабовладельцем как он.

— Дурак! Ты нарушил данное мне слово из-за какой-то грязной подземной крысы. Предал меня — величайшего офицера Империи ради жалкого подземного царька! Я ждал этого момента долгих семь лет, а ты так просто отпустил его! Как ты мог?! Дурак… дурак!!!

Лицо Тарантула оказалось как раз в прицеле ручной, бронебойной пушки, когда раздался оглушительный выстрел и голова старика кровавым пятном размазалась по стенке позади его. Затем Якус сделал длинный шаг и ударом ноги отбросил в сторону мертвое, бездыханное тело.

— Убить их… всех!!!

Остальные рабовладельцы, стоявшие в другом конце цеха, еще даже не успели достать свои мечи и ружья, когда большая часть из них уже полегла от пулемётных очередей хамелеонов. Другие солдаты Тарантула, услышав звуки стрельбы, начали сбегаться на территорию завода со всех окрестностей. Словно безумные, они бросались на убийц своего хозяина, но смертоносный свинцовый град косил их ещё у входной двери, где они толпились, образовав пробку, и тут же сотнями гибли, так и не вступив в бой.

Через пол часа сражение закончилось. Вокруг валялись целые кучи мёртвых тел, одетых в грязные, черные балахоны. Якус всё еще, словно одержимый, пинал ногами труп Тарантула, а хамелеоны тем временем уже обшаривали свалку, добивая там немногих выживших и уцелевших. Затем они принялись за рабочих. Рабов расстреливали и жгли огнеметами, а они даже не прекращали свою работу. В их лицах не было страха. Они, как и прежде, разговаривали сами с собой, смеялись, ковырялись в мусорных кучах и один за другим принимали свою смерть всё с той же радостной и блаженной улыбкой на устах.

Огромная, многотысячная толпа встретила его тревожным глухим молчанием. Такое количество людей, собравшихся вместе, Виктор уже не видел с тех самых пор как началась война. В их лицах читалось недоумение. Слухи о нём как об освободителе в своё время докатились и сюда — в этот крупнейший рабовладельческий центр всего Подземного Центраполиса. Огромная толпа с сочувствием смотрела на эту прочную, железную клетку, неспешно движущуюся к виселице, и только первые ряды, подогреваемые раздачей пищи и выступлениями фокусников и жонглеров, выкрикивали проклятия и требовали скорейшей смерти бунтовщика.