— Деточка, милая, ты не ушиблась?

Какая такая «деточка»? Чей это голос?

— Не плачь, деточка, сейчас я тебя подниму…

Но Комета и не собиралась плакать. Сознание девушки быстро адаптировалось к новому миру и к новому телу. Первое, что поняла Комета — она вовсе не девушка, а маленькая девочка. Мяч сжимали детские ладошки. Нормальные человеческие ладошки с ногтями, а не с присосками. Правда, кожа на них была смуглой с золотистым оттенком.

Затем Комета почувствовала, что сзади ее бережно обхватили сильные, но нежные руки, поставили на ноги, погладили по голове, мягко вынули мяч из рук. Теперь, когда перед глазами не маячила пестрая желто-красная поверхность игрушки, Комета наконец-то смогла осмотреться.

Из гущи кровавой битвы она попала на детскую игровую площадку. Под присмотром одетых в белые халаты нянечек на качелях, каруселях и маленьких горках играли два десятка мальчиков и девочек в возрасте от трех до восьми лет. Комета была одной из них. Она покрутила головой, осматривая свое платьице песочного цвета, коричневые сандалии, белые носочки.

Для полной идиллии детской площадке не хватало только голубого неба, ласкового солнца и зеленой травы под ногами. Их заменяли металлический потолок со встроенными светильниками и длинноворсовое искусственное покрытие неестественного пронзительно-синего цвета. С трех сторон площадку окружали металлические зеркальные стены с несколькими матовыми полупрозрачными дверьми. Четвертая была перегорожена высокими перилами, за которыми открывался вид на далекую каменную стену.

Убедившись, что на нее никто не обращает внимания, Комета вначале прошлась вдоль стены, изучая свое отражение.

— Очень милый ребенок, — мрачно констатировала она, глядя на черные кудрявые волосы, большие карие глаза и пухлые губы. — Года четыре, не больше. Прелесть! Тьфу!

Затем Комета направилась к перилам, чтобы осмотреть пространство за пределами детской площадки. То, что вначале она приняла за стену какого-то большого здания, на самом деле оказалось почти вертикальным склоном ущелья. Каменная поверхность простиралась вправо, влево и вверх, насколько хватало угла обзора, а внизу виднелась ровная площадка.

Комета сделала еще несколько шагов в сторону перил, чтобы получше рассмотреть открывавшийся вид.

— Шаггашуга, не ходи дальше! — послышался за спиной Кометы строгий голос воспитательницы.

Шаггашуга — так, оказывается, звали девочку, в теле которой воплотилась Комета. Стоило только назвать ее имя, как сознание маленького ребенка, до того почти полностью подавленное сильной личностью Кометы, дало о себе знать. Во-первых, девочка послушно остановилась. Во-вторых, в разум Кометы потек ручеек знаний Шаггашуги, пополняя его отрывочной и расплывчатой информацией.