Она обняла его за плечи, на несколько мгновений прижалась к нему. А потом отстранилась, чтобы заглянуть в его глаза.

— Это могло бы быть интересным, комиссар.

— Просто невероятно интересным, инквизитор. А теперь исполните свой долг.

Они попрощались. Маколл попрощался с Эйлони, Каффран — с Ларией. Призраки простились с Танит, а Аристократы — с Игникс Мажор.

Холодный свет, жесткий, как лед, и яркий, как солнце, пронзил небеса над крепостью, в считаные минуты разогнав бурю. Семьдесят пять процентов астропатов на кораблях Имперского флота на орбите умерли в муках. Остальные потеряли сознание. Психический отголосок происходящего можно было уловить за много световых лет отсюда.

Заклятие спало, как только закрылся Путь. Эльдары навсегда покинули Монтакс и забрали с собой на Долте Лилит. Она затворила Путь, как, вероятно, ей было предначертано при рождении. Как только буря улеглась, точечная орбитальная бомбардировка испепелила войска Хаоса.

Джунгли Монтакса пылали.

С окончанием обстрела Гаунт вывел своих Призраков и вольпонцев к имперским позициям. Буря улеглась, и теперь их встречало бледное солнце. Мир вокруг них превратился в горячую пустыню запекшейся грязи и тлеющей растительности.

Единственной потерей Призраков в этом бою был Лерод, убитый крайне неудачным рикошетом от стены эльдарского храма.

Ибрам Гаунт проспал полтора дня в своем командном блиндаже. Усталость накрыла его с головой. Он проснулся, только когда Раглон принес ему стенограмму приказа лорд-милитанта генерала Булледина о порядке отступления имперских сил с Монтакса.

Он облачился в полный комплект комиссарской формы, поудобнее надел фуражку и вышел в туманный свет дня, чтобы наблюдать за подготовкой Призраков к отходу. Над окопами скользили огромные тени массивных транспортных челноков, спускавшихся с орбиты.

Гаунт понимал чувства своих солдат. Усталость, боль, странная, притуплённая радость победы.

Майло он обнаружил сидящим на ступенях уже оставленного госпиталя. Юноша чистил свой лазган. Гаунт сел рядом с ним.

— Как странно все обернулось, не правда ли? — напрямую спросил Майло.

Комиссар кивнул в ответ.

— Но мне кажется, это было к лучшему.

— В смысле?