Но скоро зойканские солдаты организовали ответный огонь. Кроуза снесло с ног, а Маколла ранили в бедро. Он привалился к стене и осел, но продолжал стрелять.

Вскоре Жильбер и еще трое из Аристократов подоспели, окатив врага волной огня из хеллганов. Позади них, на мостике, Халлер и Коли втаскивали оставшихся соратников.

Команда Жильбера двинулась вперед и прошлась по артиллерийской палубе за огромными лучевыми пушками, вырезав все, что шевелилось. Воздух в помещении стал тяжелым и пропитался дымом. Решетчатый мостик был завален убитыми зойканцами.

Где-то завыли сирены.

За четыре минуты штурмовой отряд Гаунта пробрался внутрь Шипа через орудийные порты, семьдесят два человека. Трое погибли в первой перестрелке. Гаунт осмотрел Маколла. Рана была поверхностной, он мог идти.

Ударная бригада рассредоточилась, чтобы перекрыть все выходы с сумрачной орудийной палубы.

Гаунт повел группу к главной двери, ведшей к внутренним помещениям Шипа. Она была заперта.

— Могу выбить, — предложил Коли.

Гаунт вытащил силовой меч Иеронимо Сондара, активировал его и всадил раскаленный добела клинок в дверь. Еще три взмаха мечом открыли проход, вырезанный пласт металла брякнул, падая наружу.

— Вперед! — рявкнул Гаунт. — Пошли, пошли!

Главная орудийная палуба Шипа тянулась к штабным помещениям длинным коридором, ширины которого хватило бы для «Лемана Русса». Он был выкрашен в мясной темно-красный цвет и через каждые двадцать метров укреплен толстыми переборками. Пол был решетчатый, внизу виднелись трубы, провода и кабели. Между уровнями работали просторные грузовые лифты, предназначенные для подъема снарядов со складов, расположенных где-то в брюхе Шипа, на артиллерийские этажи. Металлические стены коридора были покрыты витиеватыми символами, зловещими тошнотворными рунами Хаоса. Гаунт заметил, что они были выполнены из кости, а затем ими инкрустировали металл, потом отполировали, знаки блестели и переливались, как перламутр.

Вероятно, кости человеческие. Наследник был неравнодушен к таким деталям.

Команда зойканских штурмовиков в пятнистой охре встретила их обстрелом из укрытий в дальнем конце коридора. Один из ополченцев, мужчина, чье имя Гаунт теперь уже никогда не узнает, был сражен первыми же выстрелами. Его кровь забрызгала костяные иконы на стенах, и символы зашевелились.

Ларкин, увидев это, отшатнулся в ужасе, его чуть не вырвало. Жуткие символы были живыми и радовались крови. Он чувствовал, что от страха может потерять сознание.

— Решил отдохнуть? — сухо спросила Банда, проходя мимо него и отстреливаясь. Имперцы жались к стенам и прятались за переборками, медленно продвигаясь к вражеским позициям под непрерывным огнем.