Высоко на Лестнице-в-Небеса, которая казалась бесконечной, Корбек остановился, чтобы отдышаться. Он еще никогда так не выматывался, никогда не чувствовал такой боли и истощения. Он сел на обледенелую ступеньку.

— Не… не смей… оставить меня сейчас! — задыхаясь, прохрипел Дорден. С его губ срывались облачка пара, когда он попробовал поднять Корбека на ноги. Док выглядел худым и изможденным, с бледной, обветренной кожей. И он тоже задыхался от усталости.

— Но док… нам никогда… никогда… не стоило даже пытаться…

— Не смей, Корбек! Не смей!

— Слушайте! Слушайте! — позвал их Даур. Они с Дерином были ступенек на сорок выше, четко вырисовываясь на фоне яркого белого неба.

Они услышали раскатистый рев, явно не гул ветра. Мощные громоподобные раскаты и голоса… Голоса тысяч кричащих и поющих людей.

Корбек поднялся. Только что он хотел лечь и умереть. И не чувствовал собственных ног. Но теперь встал, опираясь на Дордена.

— Я думаю, мой старый друг, что в конце концов мы туда доберемся. И сдается мне, что прибудем туда в довольно жаркое времечко.

Несколькими ступенями ниже держались остальные, все, кроме Грира, который теперь плелся далеко, далеко позади. Брагг и Несса сидели в снегу, переводя дыхание. Вамберфельд покачивался, закрыв глаза. Майло смотрел на Саниан. Усталое лицо девушки, как показалось Брину, было затуманено скорбью.

Но он ошибся. Это был гнев.

— Это звуки войны, — процедила она, сражаясь с оцепенением. — Я знала это. Мало, что война пришла в мой мир, что растоптала мой родной город. Теперь она явилась сюда, в священнейшее из мест, где должен царить лишь мир!

Она посмотрела вверх на Дордена.

— Видите, доктор? Я была права. Война истребляет всех и вся. Есть лишь война. Ничто больше не имеет значения.

Они ползли наверх, преодолевая последние две сотни ступеней извивающейся лестницы, вымотанные до предела и страдающие от холода и голода. Но осознание, что конец близок, придало им сил для последнего рывка.

Звуки сражения стали отчетливее, усиленные эхом, отражавшимся от самих гор и ущелий.

Дрожащими, окоченевшими руками гвардейцы привели в готовность оружие и двинулись вперед. Корбек и Брагг шли первыми.